Костёр 1985-02, страница 9

Но сегодня мне все-таки не до них. Усталость берет свое, и глаза слипаются сами.

Поворачиваюсь поудобней на бок и чувствую в кармане какой-то сверток. Что же это такое? Догадываюсь — сахар.

Клейменыч, у меня для Лыски гостинец, держи!

Давай, заслужила...

И потому, что Клейменов сказал «заслужила», понял: ему все известно...

Два дня назад Лыска спасла мне жизнь. Когда бомба ударила в сарай, я был заживо погребен под снегом, землей, бревнами. Да так, что ни вздохнуть, ни пошевелиться. И ни одна душа не знала, где я и что со мной. Знала только Лыс

ка. С перебитыми оглоблями кружила вокруг воронки и никуда не уходила. Там ее и приметили солдаты из минометной батареи. Хотели увести с собой, а она — ни в какую. И тогда они все поняли. Откопали меня с того света и все удивлялись, какой я везучий: так шарахнуло, а жив остался. Но где же были Гавриков и Клейменов? Куда я их тогда послал?..

В следующую минуту я уже ни о чем не думал. И, как все смертные люди, спал, как убитый, накрывшись тулупом Клейменыча.

Я спал в санях, которые везла спасительница Лыска.

Я буду спать целых пять часов.

С

I /

о

Клятва на верность пионерскому знамени

Июнь 1984 года

лениями, расспрашиваем о ребятах, которые пойдут в поход.

— Думаю, краснеть за них не придется, — твердо произнес Скоеорев. — Во-первых, соревнование за право стать участником агитпохода продолжалось несколько месяцев! Во-вторых, пионеры сами решили, кто лучший. А в-третьих, если б я сам был пионером, я бы тоже голосовал за Оксану Ласточкину, Таню Чуприну, Сашу Егорова и Лешу Алымова.

— Тогда вопросов больше нет, — заключает Иван Иванович.— Все ясно.

Он демонстративно смотрит на часы, намекая, что время позднее 'и всем пора отдыхать.

— А у меня есть! — поглядывая на Скогорева, говорит Мельников. — Разве не видите, что у Василия Михайловича — боевые награды, а возраст во время войны был явно непризывной?

Мы приготовились выслу-* шать еще одну историю, но директор школы ответил коротко:

— Было дело... Два раза бегал мальчишкой на фронт. И каждый раз домой возвращали. Пришел к военкому и говорю: «Не пошлете воевать, опять искать будете!» И тогда послали меня на Балтику, юнгой, на крейсер «Киров»...

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

События, о которых идет речь в рассказе «Три дня наступления», относятся к периоду Воро-нежско-Касторненской наступательной операции Красной Армии. Она проводилась с 24 января по 17 февраля 1943 года войсками Воронежского и Брянского фронтов. По замыслу Верховного Главнокомандования советские войска должны были разгромить основные силы фашистской группы армий «Б». Поставленную задачу наши войска выполнили.

Но январь 1943 года еще был далек от победного мая 1945 года. Даже поражение под Сталинградом еще ничему не научило фашистов. Они не считали войну проигранной. Именно об этом говорилось на совещании в ставке Гитлера «Волчье логово» 1 февраля 1943 года. Гитлер полагал, что если напрячь все силы и начать тотальную, то есть всеобщую войну, дело можно

исправить. По его приказу разрабатывались новые секретные операции — «Цитадель», «Ястреб», «Пантера», «Песец». Он по-прежнему верил, что границы рейха будут проходить «на двести-триста километров восточнее Урала». А «генеральный план Ост» — уничтожение более ста миллионов советских людей — будет полностью выполнен. Так думал не только он.

«У нас две возможности: капитулировать или вступить в тотальную войну. Хотите ли вы капитуляции? — спрашивал Геббельс на многотысячном сборище фашистских молодчиков.

И они орали:

— Нет! -

— Хотите ли вы тотальную войну?

— Да!

У них еще много танков, пушек, самолетов. И сокрушить их было не так-то просто.