Костёр 1987-05, страница 7

Свои кассеты притащил, поставил одну.

— Класс, точно? Один человек из Канады привез. Ну уж Юркиных парочку так и быть, возьму.

Деньги дает, но я же вижу — за одну кассету. Я говорю:

— За вторую-то?

А он запсиховал сразу.

— Много ты понимаешь! —

— орет.— Мы с Юркой по телефону договорились.

Я у него Юрину кассету выхватить хотел, так он взбесился прямо. К стенке меня притиснул и коленом ударить старается.

— Гад, — шипит, — сопляк паршивый!

Еле вырвался я. Он мне кассеты со стола в сумку пошвырял.

— Катись, — говорит.

Дверь на лестницу открываю, а у самого руки дрожат. Я же никого еще не боялся так. Бабуля с кухни пришла, выпустила.

Дома кассеты из сумки вытащил — нету одной. Пигузов! Ясно теперь, зачем он суету мне устроил.

Я к Юре дозвонился, встретились около его дома.

— Эх, Витек, и надо тебе было... Все испортил... Подумаешь — кассета! Я бы ему, может, все свои записи толкнул. Чего ж ты натворил-то?!

— Да, — говорю, — конечно, он же не тебя своими вонючими лапами хватал. Может, мне еще извиниться сбегать?

Сунул я ему в руки пакет с кассетами и пошел.

Юра звал меня сначала, потом догнал и шел рядом. Я не отвечал ему, и скоро он отстал.

Я и не заметил, как оказался в этом сквере.

Жесткие листья катались в короткой траве. Из-под маленьких кустов выпрыгивал полосатый кот. Он хватал листья лапами, нюхал и отпускал на волю. Иногда на кота налетало сразу много листьев, он фыркал и лупил себя толстым хвостом.

Было уже темно, когда я приехал домой. Папа стоял около парадной в домашних брюках, в куртке, накинутой на плечи. Он взял меня за подбородок, подержал так.

— Ну, Витька!..

Я делал уроки, а под стеклом на столе мама переправлялась через реку на олене. На том берегу ее ждали люди, а она смотрела назад серьезно и внимательно. Она смотрела, как будто от нас с папой увозил ее олень через реку.

Я про будильник напрочь забыл. Проснулся, а на часах уже ой-ой. Из дому как встрепанный выскочил и бегу. Так ведь на остановке Ваньчик меня ждал. Мы вдвоем до самой школы как полоумные неслись. Я уже в классе говорю:

— Как там у вас, цвет от музыки не отвалился?

До самого звонка проговорили, ничего не слышали. Базылева на уроке спрашивает:

— Ты, Витька, чего такой разговорчивый?

— Погода, — говорю, — хорошая.

Посмотрел, а по стеклам в три ручья льется.

Ваньчик после уроков говорит:

— Витьк, а Витьк, сгоняй за пирожками, а то Борис Николаевич уже ждет, а есть ужас как хочется.

Я с пирожками прибежал, слышу, возятся в лаборантской, разговаривают, а в кабинете Мишка Ляшин приборы на полу расставляет.

— Чего ж ты, — говорю, — металлолом же ведь.

А он и не отвечает. Приборчик какой-то маленький поднял, пыль сдул и в лаборантскую. Выходит оттуда с физиком. Борис Николаевич этот прибор включил, покрутил там чего-то.

— Силен ты, Ляшин! Такой звуковичок прекрасный, да еще в полном порядке. И как я его прозевал.

Меня с кульком увидел.

— Ага, говорит, — отыскался след Тарасов. Ну харчитесь, умельцы.

Всех и рассмотрел, пока пирожки уминали.

Двое ребят из девятых оказались, я их не знал раньше, а из параллельного седьмого Капустин Пашка. И когда они успели?

5