Костёр 1987-09, страница 22

СКАЗКА ПРО СИНЕ МОРЕ-ОКИЯН

А науки в ту пору не жаловали. При царском дворе думные люди, стольники да спальники любили шумную беседу, пиры-застолья.

Многие при дворе грамоты толком не знали. Ну, конечно, царевича Петра учили грамоте. Но очень уж неторопливо.

— «Аз»— первая буква,— говорил учитель Никита Зотов.— Потом идут «буки». Дальше — «веди» и «глаголь».

— Дальше-то, дальше что?— торопил Петр. Много знать ему хотелось — обо всем на свете.

Но Никита Зотов не спешил.

— Сперва «аз» да «буки», а потом все науки! А то «буки» боднут, «веди» обманут. Не торопись в науки, Петр Алексеевич!

— Конечно, государь, не думай ты об этом! — поддакивали думные люди, стольники да спальники.— Или тебе плохо живется? Поешь вволю, поспи сладко — подумай коротко. А Никита Зотов тебе лучше сказку расскажет.

— «Азы» пройдешь, «буки» одолеешь, «веди» изведешь — тогда уж «глаголь»— говори. Может, доберемся этак до пятой буквы — «добро». С добром жить хорошо,— начинал Никита Зотов так, что Петру хотелось заснуть.— Но это только присказка — сказка впереди... За тридевять земель, в тридесятом царстве, на синем море-окияне...

— А что это за море-то такое?— перебивал Петр.— Что за окиян?

— Сине море, государь ты мой, Петр Алексеевич,— задумывался Никита Зотов,— сине море-окиян, а за морем тем буки живут — рогатые да копытные...

Немудрено тут было остаться неучем и невежей. При таком-то учении царь Петр к четырнадцати годам и читал неважно, и писал с ошибками.

БЕРУ ЗВЕЗДУ

Однажды князь Яков Долгорукий рассказал Петру про диковинный инструмент — подарок заезжего торговца.

— Мудреная вещь — с цифирками, со стеклышками. Крутится все, вертится да еще расстояния измеряет. Не шагами, не локтями, а в иностранной мере. Стоишь сам на месте, а уже знаешь, сколько к примеру, до того дерева пути.

— Где же сей инструмент?— загорелся Петр.— Видеть его желаю!

— Ох, государь,— понурился Долгорукий.— То ли затерялся где-то, то ли украли. Не научен я диковиной управлять. Б.ез дела лежала — в сенях..«

Петр, конечно, огорчился. Видно, думал уже, как будет измерять расстояния по всей России — из конца в конец.

— Что ж,— сказал он,— поедешь с посольством во Францию, так достань мне точно такую вещицу!

Через год и три месяца возвратился Долгорукий и не забыл про наказ.

— Вот — астролябия! Так зовут сей инструмент в иностранных землях,— пояснил он.

— Астро-лябия!— повторил Петр, разглядывая механизм.— Мудреная вещь и называется чудно. Показывай, Яков Федорович, как расстояния брать!

— Эх, государь, сам знаешь — много было в Париже дел государственных. Не дошли у меня руки в устройстве этом разобраться!

— Или, Долгорукий, у тебя руки коротки стали?— рассердился Петр.— Или не понимаешь, что астролябия — дело государственное?! Чтобы не медля нашел мне человека ученого, ведающего, как механизм сей работает!

Это было не простое задание. При царском дворе и не слыхал никто об астролябии. С большим трудом отыскали одного знающего человека — голландского купца Франца Тиммермана. Привели к Петру.

— Да, — говорит Франц, — действительно, астролябия! Латинское это слово. А на вашем русском языке означает—, беру звезду. Определяет астролябия положение звезд на небе, а также расстояния на земле. Только без арифметики и геометрии с нею не совладать, ваше величество!

— Какое я тебе — «величество»?!— нахмурился Петр.— Ты и годами старше и знаешь больше. Учи всему, что сам ведаешь!

И с тех пор ни на шаг не отпускал от себя Тиммермана. Быстро Петр разобрался в четырех правилах арифметики и выучился управлять астролябией. То и дело измерял он какие-нибудь расстояния.

Как-то вечером проходили они с Тиммерманом у Просяного пруда неподалеку от села Измайлова. За целый день наизмерялись вдоволь.

Звезды уже появлялись на небе. Отразились в пруду. Петр подбежал к берегу.

— Беру звезду!— вдруг крикнул он и хватил рукой по воде.

ЧТО МОЖНО НАЙТИ В СТАРОМ АМБАРЕ

В селе Измайлове Петр бывал часто. Обычно с Тиммерманом. Тот еле поспевал за Петром — отдуваясь на ходу, рассказывал о голландских городах, обычаях.

— Быстро там время бежит, и меняется жизнь день за днем. Сейчас ворочусь — родной дом не узнаю.

— А вот гляди, Франц!— остановился Петр у одного двора.— Крепок амбар срублен, велик размером. Как стоял, так и стоит — века не меняется. А ведь, ей-ей, рухлядью завален!— он, пригнувшись, вошел внутрь.— Так и страна наша Россия — крепка и обширна, а сколько в ней старья, рухляди никчемной!

В полутьме амбарной виднелись какие-то бочки, треснувший безъязыкий колокол, развалившаяся телега... И вдруг Петр различил что-то такое, чего ни в одном амбаре быть не должно.

Крутые, крепко сбитые дощатые бока высту

17