Костёр 1987-11, страница 23

русские слова, очень увлек мальчиков.

Перед отъездом из Пекина в одном из столичных парков ребята посадили молодые деревья. В память о своем пребывании здесь. Так что у ленинградца Володи Сенькина в далеком Пекине осталось посаженное им дерево и мальчик по имени Шень-ше, которого Володя считает своим другом.

Журавлики для Садако

«Мы очень расстроились в Японии: премьер-министр На-касонэ отказал нам во встрече. Но потом все об этом забыли — настолько взволновала нас поездка в Хиросиму. Мама Аки Кондо, которая была с нами в этой поездке, пережила весь ужас атомного взрыва сама, когда была совсем маленькой девочкой. Она нас и водила по Хиросиме.

Мне никогда не забыть фильм об августе 1945 года, музей атомной бомбардировки, фотографии обожженных, облученных людей».

Ребята стояли у памятника девочке Садако. Поверье гласило: если сделать тысячу бумажных журавликов, значит, можно выжить. А Садако очень хотела жить. Но доделать своих бумажных журавликов она не успела — умерла от лучевой болезни. Всю поездку Володя Сенькин возил с собой бумажных журавликов, сделанных пионерами 272-й ленинградской школы. И вот сейчас он возложил их к памятнику Садако. Участники детской Миссии мира стояли серьезные, повзрослевшие.

А потом наступил прощальный вечер в Токио. Отсюда ребята разъезжались в свои страны. Это был и грустный и радостный вечер. Грустно было расставаться, а радостно от того, что все очень подружились и, может быть, на всю жизнь.

Т. СКОБЛИКОВА Фото О. Миронца

К 100-летию со дня рождения американского журналиста Джона Рида

К. ВАСИЛЬЕВ

1. ИСПЫТАНИЕ ПОД ОГНЕМ

Джон Рид бывал в сражениях, защищал забастовщиков, переходил нелегально через границы...

— Смелый человек!— скажем мы.

Но как тогда понять вот эти строки из его собственных воспоминаний: «Я был порядочным трусом. Я украдкой перелезал через забор, чтобы избежать встречи с мальчишками, которые, как мне казалось, унижали меня... Я предпочитал прослыть трусом, чем драться с ними».

Речь идет о детстве, которое Джон Рид провел в городе Портленд, что в штате Орегон на западе Соединенных Штатов.

Джон был мал ростом. Он часто болел. В каждом районе Портленда была своя мальчишеская компания, между ними шла постоянная война. Джон входил в компанию Четырнадцатой улицы. Один из мальчишек умел подражать звуку боевого рожка. Он подавал сигнал, через минуту его окружала вся команда, хватала комья земли с ближайшего газона и бросалась с воплями вверх по улице, чтобы дать бой мальчишкам с улицы Монтгомери...

И, как признается Джон Рид, еще до начала «сражения» он убегал прочь, испытывая мучительные приступы страха.

Каким же он был на самом деле?

Признаться в собственных слабостях — это уже смелость. Говорить правду — прежде всего о самом себе — на это отваживается только смельчак!

Когда в Мексике началась революция, Джон Рид отправляется туда в качестве корреспондента. Он признается

честно: «Когда я впервые пересек границу, меня охватил леденящий страх. Я боялся смерти, физического уничтожения, чужой страны и чужого народа, чья речь и мысли были непонятны мне».

Но сильнее, чем страх, было желание проверить себя: выстоит ли он под огнем, сможет ли поладить с чужими, занятыми войной людьми?

Он сам поставил себя в опасные условия: провел четыре месяца в революционных войсках генерала Панчо Вильи — среди мексиканцев, настроенных враждебно ко всем американцам, «гринго». Он увидел, что выстрелы не так ужасны, как кажется. Он понял, что страх смерти не столь уж важен. Вот его записи о пребывании в Мексике: «Эти четыре месяца, когда я ехал верхом по пылающим равнинам, спал на голой земле вместе с бедняками, плясал с ними в разоренных асиендах по ночам, проведя весь день в седле, находился с ними бок о бок и на привале и в сражении, стали, наверное, самыми значительными в моей жизни. Я обрел себя. Я писал лучше, чем когда-либо».

2. «Я ВИДЕЛ РОЖДЕНИЕ НОВОГО МИРА»

Летом 1917 года Джон Рид поспешил в Россию. Он предвидел, что в России назревают великие события, ему, как журналисту, будет о чем писать. Но и другое тянуло его в Петроград: он был убежден, что пролетариат должен восстать и отстоять свои права, он понял, что именно в России родится новый мир, который будет богаче, лучше, красивее существующего.

Предчувствия не обманули

17