Костёр 1988-02, страница 39

>

стен стоят великанские постели и лавки, мед-вежьими шкурами застланные. На столе нож, длиннее сабли, а рядом каравай хлеба. «Ну и караваище!» — думает пахарь.

Не успел он все это толком разглядеть, как в палату ввалилась целая толпа великанов. Кричат, смеются — оглохнуть можно! Обступили стол, дивятся на пахаря, передают его вместе с волами из рук в руки, с ладони на ладонь перебрасывают. А тот только глаза зажмуривает: «Вот, сейчас уронят и останется от меня мокрое место!»

— Это отец тебе принес, Зузка?— спрашивает один великан.

— Скажешь тоже! —

канша.— Я сама его нашла под горой.

А что он там делал?

— Да так, забавлялся, ходил с этими рогатиками по полю: туда-сюда, туда-сюда,— смеется Зузка.

Тут уж пахарь не выдержал:

— Пахал я, если хотите знать, и никакая это не забава!—закричал он изо всех сил.

Великаны притихли от изумления. Потом Зузка и спрашивает:

— А что это такое: пахал?

— Это настоящая мужицкая работа,— отвечает пахарь.— Если бы мужики не пахали, не было бы ни зерна, ни хлеба.

Тут отворились двери и вошел еще один великан, раза в два больше этих. Зузка подбежала к нему и кричит:

— Отец, отец, погляди, что у меня есть! Я его нашла на поле под горой.

Отец-великан взглянул на стол и говорит:

— Добро пожаловать к нам, человек!

Пахарь скинул шляпу:

Доброго вам здоровья, пан великан. Великан взял за руку дочь и говорит ей:

— Зузка, отнесешь человека и волов на то

гордо отвечает вели- в корзину, а рядом с ним

самое место, где ты их взяла, пусть продолжают свою работу.

Потом он присел к столу и завел разговор с пахарем:

— Не обижайся на мою дочку, человек, она еще ребенок и плохо знает мир. По ее вине ты, небось, натерпелся страху. Скажи, что я могу сделать для тебя?

— Подумаешь, ничего ведь со мной не случилось,— отвечает пахарь.— Одна только у меня просьба: отрежьте мне ломоть хлеба от вашего каравая, чтобы наши в долине увидели, какой хлеб едят великаны.

Отрезал великан ломоть хлеба, положил его

— самого пахаря с во

лами и с плугом. Зузка отнесла корзину в поле, опустила пахаря на то самое место, где у него борозда прервалась, и спрашивает:

— Больше ничего не нужно сделать?

— Будь так добра, положи этот ломоть хлеба

на мои воз, на котором я плуг вожу.

Зузка так и сделала и, не говоря ни слова, ушла. Четырьмя-пятью шдгами поднялась на гору и скрылась среди скал.

Допахал мужик поле и к вечеру возвратился домой. А как въехал в деревню, каждый встречный его останавливал и спрашивал, что это он такое везет.

— Это, люди добрые, ломоть хлеба из страны великанов,— гордо отвечал мужик.— Отведайте-ка, что за хлеб великаны едят.

Люди отламывали, и отрезали от ломтя, но он не становился от этого меньше, такой он был огромный. Все говорили, что хлеб великанов ничуть не хуже человечьего, но и не лучше.

Три недели в деревне хлеба не пекли, все были этим ломтем сыты. Но со временем и он весь вышел, потому что все на свете кончается,— вот как эта наша сказка.

Перевел со словацкого Ю. ПРЕСНЯКОВ

At^MMTI

t

Рисунки

Ю. Беломлинской

Знаменитый испанский архитектор Гауди получил заказ на постройку дома. Владелица его была страстной пианисткой. Когда дом был

\шщ

построен, она с ужасом убедилась, что рояль не помещается в музыкальной комнате.

— Я всегда представлял себе дом именно таким,— объяснил ей Гауди.— Придется вам играть на скрипке.

написал Вёле-

В прошлом веке среди химиков была мода — называть вновь открытые соединения именами друзей.

«Прошу тебя, — Берцелиус Фридриху ру, — назови какое-нибудь новое соединение в честь моего приятеля Мигуэля Эре-какоексекохонерена».

— Боже,— воскликнул Вё-лер,— да лучше ничего не открывать!

Немецкий ученый Карл Ду-исберг был обладателем множества ученых титулов и званий. Однажды ему пришлось очень долго ждать приема у министра.

— Извините,— сказал министр, заметив, что ученый, когда его впустили к нему, сердит,— мне пришлось так долго читать вашу визитную карточку!

г

s%