Пионер 1989-04, страница 12

Н БСКОЛЬКО эпизодов ИСТОРИИ, или

Эта книга — воспоминание. О прошлом, о детстве, о друзьях. И так как журнал «Пионер» печатает лишь малую часть, всего несколько эпизодов из книги, мы хотим немного рассказать о времени, месте действия и ее героях.

Время действия, время воспоминаний — тридцатые годы.

Место действия — Москва, а центр воспоминаний — дом на Берсеневской набережной, у Большого Каменного моста.

Что это за дом — необходимо объяснить подробнее.

Дом начали строить в 1928 году на месте бывшего Замоскворецкого Болота. Таких огромных построек в Замоскворечье раньше не было, но эта вообще стала новшеством. Знаменитый архитектор задумал построить социалистический дом-город. И вот над Москвой-рекой постепенно поднимался огромный — в три двора, с кинотеатром, театром, магазинами, клубом — дом. В квартирах предусмотрели все удобства: даже дымоходы с крышечками на цепочках для самоваров. В комнатах к моменту въезда жильцов уже стояла мебель, всюду совершенно одинаковая, с номерками на боках, не слишком роскошная. Но хозяева дома к роскоши не стремились — были у них дела поважнее.

Дом официально именовался домом Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров СССР, а чаще всего называли его Домом Советов.

И жили здесь — Николай Ильич Подвойский, Елена Дмитриевна Стасова, Михаил Николаевич Тухачевский, <j Ян Карлович Берзин и еще, и еще люди, которые делали

революцию, а потом стояли во главе строительства ^ нового социалистического общества, q; А кроме этих, больших, людей, жили в доме их дети... JS$ В детском рукописном журнале, который «издавался» • на Берсснсвкс несколько лет, жизнь там описывалась

следующим образом: s Каменный ящик, правительства дом,

п В каменном ящике все мы живем.

£" Вы думаете — мы правительство?

►г Мы просто находимся под его покровительством.

$ Наши родители: наркомы, заместители —

Мечутся с портфелями целыми неделями,

На нас внимания не обращают,

Где-то все время заседают.

Но мы время весело проводим,

Ничего плохого в нашей жизни не находим...

В эту веселую жизнь, правда, с некоторых пор начал вползать страх: людей, которых еще недавно называли гордостью страны, объявляли «врагами народа» и они исчезали бесследно. Кто-то из ребят исчез вместе с родителями, кого-то выселили из дома, превращавшегося постепенно в надгробие своим жильцам, кого-то забрали к себе в семьи соседи. Впрочем, тогда эти трагические события, которые до сих пор «отзываются» в нашей жизни, старались не обсуждать: взрослые, может быть, из чувства самосохранения, а дети — инстинктивно, отторгая от себя ужас.

Зато обсуждались иные события: пуск новых заводов и фабрик, подвиг челюскинцев, покорение Арктики, война в Испании, победы над японскими милитаристами на озере Хасан и реке Халхин-Гол. Время было героическое, победное. И хотя все предвидели, что Советскую страну ожидает еще битва с германским фашизмом, будущая эта война представлялась только наступательной и очень короткой.

5 июня 1941 года, когда все были убеждены, что до войны год-два, мальчик, живший в доме на Берсеневской и только что окончивший девятый класс, записал в своем дневнике: «...Хотя сейчас Германия находится с нами в дружественных отношениях, но я твердо уверен, что это только видимость. Тем самым она думает усыпить нашу бдительность, чтобы в подходящий момент всадить нам отравленный нож в спину. Рассуждая о том, что, рассовав свои войска вблизи наших грапиц, Германия не станет долго ждать, я приобрел уверенность, что лето этого года у нас в стране будет неспокойным. Я думаю, что война начнется или во второй половине июня или в начале июля, но не позже, ибо Германия будет стремиться окончить войну до морозов...» Дальше шло описание хода будущей войны. И описание это было таким, словно