Костёр 1989-03, страница 14

К 175-летию ' со дня рождения Тараса Шевченко

m * • * *

земля поэта

Враги стреляли ему в грудь и в лицо — стреляли в памятник! Значит, страшен был фашистам этот воплощенный в бронзу образ: крутой лоб мыслителя, упорный, бесстрашный взгляд борца. Такого мы его любим, Тараса Шевченко.

Едва лишь наши войска освободили Канев,— туда, к могиле поэта, к Тарасовой горе, пошел народ. Музей был разграблен и разрушен, а памятник со следами пуль стоял. Книга народного признания сохраняет мысли и чувства пришедших поклониться поэту.

«Я, техник-лейтенант Куко-лев В. П., посетил могилу и музей великого певца Украины Т. Г. Шевченко и своими глазами увидел те варварства врага, которые он чинил по отношению к нашему народу и памятникам старины... 22 апреля 1944 года».

«Тарас Григорьевич! Услышал бы, увидел бы, с каким чувством приветствовали тебя твои земляки и народы-братья твоих земляков на вновь обнов-ленной земле. Не передать того чувства, с каким довелось услышать родные песни на своей вольной родной земле.— И. Ф. Федирко. 21 мая 1944 года».

«Многие о тебе, Тарас, говорили и писали и называли — наш. Да! Ты — наш, человеческий, потому что песни твои слиты с правдой трудящегося человечества. Ты вечен, как вечна справедливость! Ты дорог, как дорога жизнь.— А. Равлык, студент, 21 мая 1945 года».

Эти строки читала я, когда приехала впервые на родину поэта, на Черкассщину,— и все мои собственные слова стали лишними. Край праздновал дни Поэтичного Жовтня ¹, посвященного великому Кобзарю,

традиция всенародного праздника тогда, более десяти лет назад, еще только начинала складываться.

Соприкоснувшись с родиной украинского гения, я поняла истоки его творчества. История края дала ему темы, щедрая природа — краски поэтических образов, напев народной речи — музыкальность стихов. И сделались понятными без перевода ставшие народными песнями шевченковские строки: «Реве та стогне Дтпр широкий...», «Думи Moi, думи Moi...», «Як

Жовтень — октябрь.

умру, то поховаите...»

Не нужен был переводчик гостям Поэтичного Жовтня. Был среди них белорусский поэт Рыгор Няхай, который воевал на Украине командиром партизанского отряда, вместе с бойцами давал клятву у Тарасовой горы, поэты старшего поколения — Владимир Гордейчев из Воронежа и Микола Нагни-беда, и юный Микола Лукив из Киева. А приветствовал всех поэт-черкассчанин Микола Негода, ставший во время Великой Отечественной войны партизаном в четырнадцать лет.

Потом был путь в село, где родился Тарас,— в Кириллов-ку, ныне Шевченково. Жители встречали хлебом-солью на расшитых рушниках. Девушки в национальных украинских нарядах дарили цветы, а на пороге музея, построенного на том

месте, где была хата родителей Шевченко, угостили яблоками. Хата стояла в саду, сейчас там тоже яблоневый сад. И хотя яблони — другие, но земля все та же, Тарасова земля!

И нам подарили по горсти земли из усадьбы Тараса Шевченко. Бережно завернутую храню ее много лет, порой достаю, трогаю желтовато-коричневые комки и думаю: сколько в ней собрано солнечного жара, пота, крови, дум, счастья и бо-

W

ли. Нет в ней, правда, еще одного — горьких осадков чернобыльских дождей. Этого она не знала.

Вдалеке от Украины верный ее сын мечтал:

Вот бы хоть крошечку земли Из-за Днепра, из-за святого, Святые ветры принесли И больше ничего... Так, люди, Хотелось бы...

Переводила эти строки Шев

ченко и всей душой понимала его. Трудно, любя родину, стремясь к ней, из сорока шести лет жизни десять прожить в ссылке, а семнадцать—в Петербурге.

Улицы моего города не забыли Тараса Шевченко. В Академии художеств есть его Мемориальная мастерская. А в конференц-зале Академии многие годы 9 марта празднуется день рождения поэта. Звучат его стихи, песни, звенят бандуры.

И многие ленинградцы и земляки поэта приходят на этот праздник, но не несут цветы к памятнику. Ибо такого памятника в Ленинграде нет. Пока нет.

Когда же встанет бронзовая фигура поэта там, недалеко от Академии художеств, хотелось бы горсть земли из сада детства положить к его ногам.

Ирэна СЕРГЕЕВА Рисунок В. Цикоты

12