Костёр 1989-08, страница 33что мы такие молодцы, Элла сделала нам подарок — карту области. Такую же нам показывал Валентин Дмитриевич. Карт было две — мне и Винту. Не скрою, мне подарок понравился, но на Винта смотреть не хотелось, покупали человека на глазах. Я решил уйти без чая, придумал, вроде меня дома в магазин послали, думал, Винт встряхнется. Ничего подобного — пьет кофе из маленькой чашечки, мизинчик отставил, продажная душа. Эльвира меня проводила до дверей. На следующий день лежу я на этой замечательной карте на полу, смотрю на реки, озера, леса и тоскую. Впервые в жизни у нас с Винтом пошли нелады. Слышу — бабушка шаркает: — Опять двойку получил? — Погладила меня по плечу.— Не горюй, не всем умными быть. — Что ж я — дурак? — Свой дурак дороже чужого умника. Успокоила, называется. Я спросил у бабушки: бывало у нее, чтоб с самым лучшим другом расходиться? — Было, — говорит бабушка. — У вас, наверно, разные интересы появились? — Наоборот, — вздыхает бабушка, — помню, влюбилась я в одного там Павлика, а он моей подруге понравился. Увела, чертовка! — Ну, баб, у тебя примеры! Слышу — звонят в дверь. Чувствую, Винт, мой закадычный дружище в прошлом. В чистой рубашке, ботинки блестят, смотреть противно. — Че это ты вырядился? — спрашиваю. Совесть еще осталась — краснеет. — Так как же... надо к Эльвире идти. — Что это ты ее так красиво называешь? Винт отмолчался, положил на колени этот несчастный кляссер. — Я, — говорит, — книжку про филателию до конца прочитал. Много интересного. Например, на острове Борнео была выпущена марка самой необычной формы — в виде границ этого острова. — Плевать я на марку хотел и на этот остров! — говорю я напрямик. — Я рад, Винт, что ты нашел себе интерес в жизни, поздравляю тебя. Только нам не по пути. Я вчера притворялся, что мне марки нравятся. А уж мучиться из-за них, ночей не спать, извини, пожалуйста! — Фу-у-у, — вздыхает мой Винт с большим облегчением. — Ты, брат, настоящий артист. Ха-ха-ха. «Мы жить без них не можем!» Я думал, ты всерьез. Какое это увлечение — марки. Это, брат, тьфу, а не увлечение. На радостях продали мы все наши марки на филателистическом пятачке, купили по паре мороженого. На несчастных марочников смотрим, а они меняются марками, волнуются и живут замечательной жизнью, которая к нам, слава богу, не имеет никакого отношения. В центре, у кинотеатра, встретили ребят с нашей улицы. Они бесплатно мультики смотрели. На здании кинотеатра висел экран дневного кино, подходи кто хочешь. Мульты кончились, и мы пошли на стройку комбината на окраине нашего города. Там котлован копали, и работал экскаватор. Забрались мы всей компанией на теплые бетонные пли ты, смотрим на строительство, беседуем о том о сем. Рычит экскаватор, подъезжают машины одна за другой, увозят, что им в кузов из ковша на-сыпят. — Интересно, может он на километр вниз закопаться, такая силища? — Вода пойдет, — говорит Винт, — потонет. — Откачают насосами. — Замучаются качать. Люблю я такие беседы обо всем, никогда не скучно, любая тема за живое задевает. — Интересно, на экскаваторщиков берут после восьми классов? — Может, берут, а может, нет. На шоферов не берут, я у бати узнавал, — говорит Винт. — Представляете, — говорю, — будет нам шестнадцать лет, начнется настоящая жизнь. — А потом сорок. — И помирать! — Не-а, к тому времени нам таблетки какие-нибудь придумают. Наука! — Да нет! Просто все менять будут. Нога не работает, тебе запасную, сердце не работает — пожалуйста — новое сердце. — Что ж в конце концов от нас останется? — Голова. — А голова сносится? Тут мы призадумались крепко, но ничего придумать не смогли. Осталось верить в науку. Может, нас на другую планету переселят, где никто не умирает. — Сейчас жить еще не очень интересно, — продолжаю я свое, — как-то ни то ни се! Скорее бы уж паспорт получить. — Мне лично нравится, — не согласился Валерка с соседнего двора. — Иногда очень интересно живешь, особенно на каникулах. — Это мещанство, — хмуро сказал Винт. — К примеру, у тебя есть такое дело, чтоб ты ночей за него не спал? — Нет, — признался Валерка. — Всегда вставать не хочется, это да. Какое бы там дело ни было. — А у меня есть, — сказал кто-то. — Как день рождения, в семь утра вскакиваю: очень интересно, что подарят. Тут наш разговор прервали. На велосипеде к нашим плитам подъехал глупый человек Бряндя, а на раме у него сидела Эльвирочка, естественно, с большим бантом на голове. Я Бряндю убить был готов. Мы после стройки в футбол играть собирались, да любое дело без этой кикиморы счастьем кажется. Я бы не пошел с ней, но Винт поднялся, а куда я без него денусь. Эльвира притащила нас к себе домой, поставила композитора Листа, и небо нам стало в овчинку, как говорит бабушка. Теперь я попал на то скрипучее кресло. Винт все на меня косился, наверно, ему скрип опять мешал. Не выдержал он и начал кресло чинить. Нашлись в доме Эльвиры инструменты, я Винту помогаю, играет музыка, а Элла за Винтом внимательно наблюдает. — Витя, — говорит, — может, твой интерес в столярном деле? — Как же! — говорит Винт. — Что ж я, рыбалку на какую-нибудь табуретку променяю? И не 27
|