Костёр 1990-01, страница 25

Несколько дней спустя Топпер нашел кое-что получше детской коляски.

То был карандаш.

Топпер нашел его рано-рано утром на берегу возле гавани, когда провожал маму в рыбный погреб, где она распевала песни и торговала рыбой.

Правда, это был всего лишь огрызок карандаша — одного из тех, которыми пользуются плотники, когда помечают бревна.

— Молодец! — сказал Топпер и сунул карандаш в карман. — Да я и вправду везучий парень! Всегда мечтал о таком карандаше.

Он побрел дальше, сунув руку глубоко в карман и придерживая свой новый карандаш. Подойдя к длинной белой стене за крытым рыбным рынком, он внезапно остановился.

«Хе, — подумал он, оглянувшись по сторонам. —

Безобразно!

воскликнул Топпер, замахав

руками.

Такой карандаш наверняка хорошо пишет. Напи-шу-ка я кое-что на этой стене. Что-нибудь хорошее и красивое».

Он немного подумал, что бы такое хорошее и красивое написать на стене.

И написал:

«СИЛЛЕ

Я ЛЮБЛЮ

ТЕБЯ»

— Молодец! — сказал он самому себе. — Довольно красиво. Только бы Силле проехала мимо и увидела эту надпись.

В тот же миг чуть подальше на дороге послышался какой-то звук. Этот звук издавал велосипед, который быстро мчался по гравию и мелким камешкам.

Топперу почти явственно почудилось, что шум был такой же, какой издает на большой скорости тот маленький желтый велосипед.

«Боже мой! — подумал он, и большой ком подкатил у него к горлу. — Это она. Это она».

Он круто обернулся и плотно прислонился спиной к стене в том месте, где сделал надпись.

— Привет! — воскликнула Силле и так резко затормозила, что мелкие камешки брызнули в разные стороны. — Привет, Топпер! Что ты тут такое пищешь?

— Хе-е,— пробормотал он, и еще более крупный ком застрял у него в горле. — Да ничего особенного, Силле. Так, всего лишь несколько букв и что-то еще в этом роде.

— Топпер, — сказала Силле и швырнула свой маленький желтый велосипед к стене. — Знаешь, что я думаю...

— Не-е-е, — пробормотал Топпер, — не знаю.

— Я думаю, ты написал что-то ужасно дерзкое, — заявила Силле. — Потому что лицо у тебя так и пылает.

— Неужели? — испугался Топпер и попробовал

стать чуточку бледнее.

— Вот что, — сказала Силле.

Я очень хочу

посмотреть, что ты написал. Неважно даже, если

что-то дерзкое.

— Да, но, — забормотал Топпер, глотнув немного воздуха. — Я... э... пишу не очень красиво, Силле. Скорее, чуточку уродливо.

— Разве? — спросила, подойдя к нему, Силле.

Я пишу ужасно коряво, уродливо и

противно. У тебя в глазах потемнеет, если ты уви

дишь мои почерк.

— Неважно, — заметила Силле.

Дай мне

все-таки посмотреть.

И она оттолкнула Топпера от стены.

«Сейчас, — глубоко вздохнув, подумал он, — сейчас она увидит надпись и, может, страшно разозлится. Только бы она не стала царапаться. Или кусаться».

Силле немного постояла, глядя на стену.

— Топпер, — сказала она, — ты рехнулся!

— Да ну, — пробормотал Топпер, — это я хорошо знаю, но мне кажется, что это довольно красиво.

— Что красиво? — спросила Силле.

— Да надпись на стене, — ответил Топпер, указав большим пальцем через плечо.

— Интересно, Топпер, — улыбнувшись, сказала Силле, — ведь на стене вообще ничего не написано.

Медленно повернув голову, Топпер посмотрел на стену: ВСЕ БУКВБ1 ИСЧЕЗЛИ. Прекрасные слова, которые он написал для Силле, бесследно исчезли.

Остались лишь белая известковая стена, а на ней маленькая голубоватая тень Силле.

— Здорово ты меця обманул, — сказала Сил

ле. — А я-то думала, ты написал что-то ужасно дерзкое обо мне и о себе.

И, вскочив на велосипед, склонилась над рулем и, грохоча колесами, помчалась вниз, к гавани.

Топпер остался, освещаемый лучами утреннего солнца, и глядел ей вслед, пока она не скрылась за несколькими черными просмоленными деревянными домами.

«Черт побери! — подумал он, ощупывая в кармане огрызок карандаша. — Какая-то мистика! Да и просто чудно. Может, с этим карандашом что-то случилось? Пожалуй, попробую-ка я написать еще что-нибудь».

На этот раз он написал:

СИЛЛЕ —

БРОДЯЖКА НА ВЕЛОСИПЕДЕ

«Потому что она в самом деле такая», — подумал Топпер.

— ХРУП, ХРАП, — произнес кто-то в тот же миг.

И не успел Топпер обернуться, как Силле снова прогрохотала мимо.

Единственное, что он успел заметить, это крысиный хвостик на ее голове, который развевался на ветру и пылил следом за желтым велосипедом.

И когда он, второй раз за этот день, обернулся посмотреть, что он написал о ней на белой стене, затылок его медленно оцепенел от удивления.

НА СТЕНЕ РОВНО НИЧЕГО НЕ БЫЛО.

Не было ни одной буквы.

Была лишь одна белая, залитая солнцем стена,

а вокруг пахло травой, смолой и свежевыкрашенными рыбачьими лодками.

— Этот карандаш, — сказал Топпер, держа его перед собой, — самый удивительный карандаш,

20