Костёр 1990-01, страница 4

Костёр 1990-01, страница 4

w

Николай КОНЯЕВ

t

%

Когда думаешь о Михаиле Васильевиче Лашине, вспоминаются изъеденные, но так и не сокрушенные ни войнами, ни веками могучие крепостные башни древнего города Избор-ска, сказочные звездно-синие купола Печорского монастыря, неоглядная даль, что открывается с Труворова городища.

Эта местность неотделима от судьбы Михаила Васильевича. Служению, охране этой земли отдана вся его жизнь. Жизнь большая, нелегкая...

Впервые я узнал о Лашине, когда увидел возле села Ха-лахальня необычное сооружение: на сложенных из белого силикатного кирпича опорах покрытая жестью крыша, которую увенчивает металлический

прапор с древним гербом Пскова. На задней стенке необычного сооружения был укреплен расколотый каменный крест.

Это монастырь восстанавливал? — спросил я. — Или государство?

— Нет! — ответили мне. — Лашин...

Так я услышал впервые эту фамилию, но потом она мелькала в самых разных разговорах с самыми разными людьми,

и я понял, что трудно найти в Печорском районе человека, который бы не знал или не слышал ничего о Лашине.

Но вначале несколько слов о восстановленной Лашиным часовне. Первое упоминание о селе Халахальне встречается в псковских летописях в 1341 году. Село встало на дороге, ведущей из Прибалтики в Из-борск и Псков, и сколько армий проходило мимо него, когда в огне и крови выковывалась граница Государства Российского! А каменный крест, по преданию, поставили еще раньше, поставили в честь победы Александра Невского над немецкими рыцарями на льду Чудского озера. Позднее над крестом построили открытую часовню, и крестный ход, шедший из Печорского монастыря в Псков, всегда останавливался здесь, чтобы отслужить панихиду по убиенным русским воинам.

В 1940 году часовню взорвали.

Ветхие столбы рассыпались в прах, э древний каменный крест раскололся на три куска.

В альбоме Михаила Васильевича Лашина хранится фотография развалин часовни, сделанная перед восстановлением ее в 1976 году. Каменный крест лежит в бурьяне, как убитый воин, раскинувший по сторонам свои обессиленные руки.

— Когда я вернулся после войны домой и увидел эти развалины, я заплакал... — рассказывает Михаил Васильевич.

Заплакал...

Заплакал не мальчик, а солдат. Человек, который в первые дни войны вступил в истребительный батальон, человек, участвовавший в обороне Таллинна, тонувший в заливе, когда немецкие самолеты разбомбили наши корабли, вывозившие солдат из окруженного города.

И слушая Михаила Васильевича, почему-то думалось, что среди воя немецких бомбардировщиков, среди ада вздымающихся из воды разрывов бомб вспоминался ему и этот раскинувший богатырские руки крест, что лежал поверженным возле Халахальни.

Я не оговорился.

Часовню в Халахальне взорвали не немцы, а мы сами, когда перед войной Печорский район был присоединен к

РСФСР.

Что думал, что чувствовал молоденький секретарь уездного комитета комсомола Ла-