Костёр 1990-05, страница 25

vm

щчшът

жъяйЕКШЬу/ \ -

ШЗк. * .

mi

Ш

ц

Л

ущ

•Т.,

-ШгШ

IШ

щштш Ш1

я

т - -

g ж

Ж *

f

ш

МЫ

ШШ

т#

штт

ШШШН

янЗШиЬЭИ

. Л»//

4> да

V ⁴

ш*

«Ж

г

^v ♦ ЧьЖ

л-i Г»wi ш •

У 'Л cir

пересекали окопы. В одном из них были каски наших солдат и их останки. Я очень боялась за свои нервы, но, увидев горстку потемневших от времени косточек, не испугалась. Мне было жалко этих погибших людей, которых так незаслуженно забыли и, обвиняя в «предательстве», называли власовцами.

На следующее утро мы пошли к месту работы. Мы шли по тем местам, где почти полстолетья назад прогремела война. Виднелись воронки, но по сравнению с теми, которые мы видели в лагере, они были намного больше. Под ногами хлюпала болотная грязь. Меня поразила природа, исковерканная войной. Красный мох и красные чаги на деревьях. Вода в Полисти была тоже буро-красная. Всюду попадались рубашки гранат, разбитые каски и котелки, осколки. Когда мы уже начали работу, то на одном дереве видели ржавый котелок, и там, где он был разбит, прямо в железо была вдавлена косточка пальца. Иногда из останков находили только голову или ногу.

А на берегу Полисти увидели страшное по своей бесчеловечности зрелище. Прямо под слоем дерна лежали кости, все они были перемолоты. Людей здесь давили танками. Там мы нашли первый смертный медальон.

На обратном пути, когда мы ехали на ГТТ — это гусеничный тяжелый тягач, — я стала сочинять стихотворение:

Здесь синее небо не радует глаз.

Деревья к себе не зовут.

Здесь красный лишайник растет на

И кровью все полито тут.

камнях,

Здесь красною кажется в речке вода, Здесь красные чаги растут. . Здесь красный рассвет и красный закат. Все красным мне кажется тут».

Оля Константинова, школа № 14: «Очень труд-

л

участником или хотя бы не видел места боев. Мы их видели. И по-чему-то кажется, что никто и никогда так не переживал за те события, которые там случились 48 лет назад. Размеры жертв, которые потребовала эта война, можно представить, когда на небольшом островке находишь останки двадцати двух человек. А о том, насколько страшен был их последний бой, можно судить по громадному количеству мин, снарядов, осколков».

А потом я сама всё это увидела...

ИЗ ЛЕНИНГРАДА НАС ЕДЕТ ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК. У нас пять рюкзаков и только одна палатка — у Алика. У него же чехол с какой-то длинной штукой. Я удивилась: зачем

ему удочка?

Алик рассмеялся:

не удочка, а миноискатель. Знаешь, что это такое?

Когда садились в автобус, водитель вежливо сообщил, что остановки в Мясном Бору не будет, не положено.

Неужели не видит нашу следопытскую форму?

Не замечает рюкзаки и болотные сапоги? Ни о чем не догадывается?

Видит, замечает, догадывается и молчит. Мы тоже молчим, хотя проехать мимо Мясного Бора, а потом искать в Новгороде попутную машину перспектива не из блестящих. Так мы потеряем

полдня, и главное — нас никто не встретит...

И вдруг водитель говорит:

Значит, за идею едете? Ладно, давайте побыстрей! — И остановил автобус.

Глядя вслед фыркающему «Икарусу», я еще не понимаю, что на этом связь с внешним миром у нас прекращается. Что мы оказались за какой-то невидимой чертой, в каком-то неведомом государстве, о котором я даже не подозревала.

Потом пришел ГТТ — стальная, дрожащая от напряжения машина,— и мы поехали. Целый час она тонула и не могла утонуть, проваливалась в какие-то ямы и упрямо из них выкарабкивалась. И все-таки привезла нас на маленький, уже обжитой островок среди бескрайних лесов и болот.

Там уже стоят чьи-то палатки. Дымки костров жмутся к сырой земле. Сейчас начнется дождь. Надо скорее ставить палатку.

УТРОМ ПРОСЫПАЮСЬ ОТ ХОЛОДА. В мокром

спальнике не согреться. Хорошо, если угли в костре еще тлеют после вчерашних «посиделок». Едва успели позавтракать, как стали собирать лопаты, щупы, ведра. Мне бы еще не забыть котелок — чай вскипятить, вернемся только вечером.

Что мы будем делать? То же самое, что ребята из Новгорода и Казани, Нижнекамска и Москвы, Архангельска, Ижевска, Актюбинска.

Каждая группа выбирает в лесу или на болоте участок. Особое внимание — воронкам. На пер

но понять, что такое война, если сам не был ее вый взгляд,— дело кажется безнадежным: ворон-

20