Костёр 1990-08, страница 11

Несколько дней спустя Эска рассказал Марку о своей жизни до того, как ему обрезали ухо.

— Я был возничим у моего отца. Но то было очень давно.

— Эска, каким образом возничий твоего отца стал гладиатором на арене Каллевы?

— Мой отец был вождем клана племени бри-гантов,— сказал Эска,— он повелевал пятью сотнями копий. Я был его оруженосцем до тех пор, пока не стал самостоятельным воином. У нашего племени это происходит на шестнадцатое лето. Когда я уже год был равным среди мужчин и возничим моего отца, клан восстал против наших господ, так сильна была в нас жажда свободы. Мы были шипом в теле легионов с тех

- именно

самых пор, как они пришли на север,— мы, обладатели синих щитов. Мы восстали и были отброшены.' Мы держались до последнего в нашей крепости, но нас победили. Всех мужчин, которые уцелели,— а их было немного,— продали в рабство.— Он вздернул голову и посмотрел прямо Марку в лицо.— Клянусь богом моего народа, клянусь Светом Солнца, я лежал во рву, как мертвый, когда меня подобрали. Иначе я бы им не дался. Меня продали торговцу с юга. Остальное ты знаешь.

— Ты один из вашей семьи остался в живых? — помолчав, спросил Марк.

— Отец и два мои брата погибли. Мать тоже. Отец убил ее до того, как в деревню ворвались легионеры. Она сама так хотела.

Последовало долгое молчание, потом Марк тихонько проговорил:

— Вот так история, клянусь Митрой!

7. Встреча двух миров

На одном конце двора две плоские ступеньки, обсаженные с одной стороны кустом розмарина, с другой — стройным деревцом лавра, вели в сад.

Марку, который провел взаперти всю зиму, сад, когда он впервые туда добрел, показался большим и великолепным. Марк растянулся на скамье из серого мрамора под фруктовыми деревьями, подложил руки под голову и уставился прищуренными от яркого блеска глазами вверх, в продуваемую всеми ветрами синеву небес, казавшихся удивительно высокими после домашних сводов. Где-то внизу в лесу пели птицы. Марк просто лежал и впитывал все в себя — простор, сияние и птичьи голоса.

Рядом, плотно свернувшись, лежал Волчок. Сейчас трудно было представить, каким он бывает, когда пригибается над своей миской, прижимает к голове уши и оскаливает свои молочные зубы. Наконец Марк принялся за работу, которую

захватил с собой. Сегодня Марк принес с собой жемчужину дядиной коллекции — легкий кавалерийский щит из бычьей кожи, покрытый бронзой. Срединная выпуклость была изящно отделана красной эмалью, но ремни были в неважном состоянии и вот-вот могли лопнуть, как папирус. Выложив рядом с собой на скамью инструменты и кожу для новых ремней, Марк принялся

отрезать старые. И тут он заметил, что они с Волчком не одни. Среди деревьев, там, где изгородь взбегала наверх по склону старого замля-ного вала, стояла девочка и смотрела на них. Девочка была из семьи бриттов, в шафранного цвета тунике, прямая и светящаяся, как пламя свечи. Одной рукой она отбрасывала назад густые волосы цвета рыжеватого балтийского ян-

О

таря, которые легкии ветер сдувал ей на лицо.

Мгновенье они глядели друг на друга молча. Затем девочка проговорила на латыни, очень старательно и правильно:

— Я тут давно жду, когда ты поднимешь голову.

Извини,— сухо ответил Марк,— я возился со щитом.

— Можно мне посмотреть на волчонка? Я никогда не видела ручного волка.

Марк вдруг улыбнулся и вместе со щитом убрал выставленные иголки.

— Конечно. Вот он.

Он опустил ноги на землю, наклонился и схватил спящего волчонка за загривок. Девочка подошла к ним вплотную. ВоЛчонок был ничуть не злее собачьих щенков, пока их не раздразнят, но он был крупным и сильным для своего возраста.

— Осторожней, он не привык к чужим.

Девочка улыбнулась и, присев на корточки,

медленно протянула руки к волчонку.

— Я не напугаю его,— сказала она.

Осторожно, готовый отпрянуть назад или укусить при малейшем признаке опасности, волчонок принялся обнюхивать ей пальцы, а она держала руки совершенно неподвижно, чтобы он мог обнюхивать в свое удовольствие.

— Как его зовут?

— Просто Волчок.

— Волчок,— ласково промурлыкала она,— Волчок. Погоди, мы еще с тобой подружимся.

Вероятно, ей около тринадцати, думал Марк, наблюдая, как она играет с Волчком. Высокая, худенькая, с заостренным книзу личиком и широко расставленными глазами. Форма ее лица и цвет глаз делали ее похожей на лисичку. Наверное, когда она сердится, сходство еще усиливается. Ему почудилось что-то знакомое, будто он встречал ее раньше, но где — он не мог припомнить.

— Откуда ты узнала про Волчка?

Она подняла голову.

— Мне рассказала Нарцисса, моя нянька, давно уже, наверное, одну луну назад. Сначала я ей не поверила, Нисса часто все перевирает. Но вчера я услышала, как на вашей стороне изгороди один раб кричал другому: «Ах ты, дрянной раб, волчье отродье твоего господина укусил мне палец на ноге!» А другой крик-

«Да будут милостивы к нам боги, чтобы его теперь от этого не вырвало». Тогда я поняла, что Нисса сказала правду.

Она так верно передразнила Эску и домашнего раба Марки-пура, что Марк расхохотался, закинув назад голову.

нул: