Костёр 1990-10, страница 41

Но это все не было ни подделкой, ни обманом...

Много тысяч лет назад главным занятием людей была охота на зверей: бизонов, мамонтов, носорогов, диких лошадей и оленей. А жили эти люди в пещерах. Только пещеры могли. укрыть от зимней стужи и холодного ветра, дующего с ледников. А ледниками в ту пору была покрыта большая часть земли.

В пещере, куда ни глянь, всюду камень. Каменные стены, каменные своды, каменные глыбы, закрывающие вход в жилище. Вот камень, похожий на голову мамонта с опущенным хоботом, а этот — на горбатую спину бизона. Если кусок камня хорошенько обтесать и обточить, может получиться рубило, или топор, или наконвлник для копья. Других орудий, кроме каменных, люди не знали. Потому и называют это время каменным веком.

В пещере-жилище темно и сыро. Дневной свет едва проникает сквозь узкую щель в проходе. Но вот в глубине пещеры вспыхнул огонь. Кто-то из ее обитателей раздул тлеющие угли и подбросил хворост в костер.

Человек, закутанный в волчью шкуру, поднял с земли резец — острый обломок кремня и стал водить им по стене. Послышался скрежет камня о камень, и на скале в отблесках пламени стали вырисовываться очертания быка. Мог ли он знать, что в тот момент в нем впервые проснулся художник?

...Краски человек приготовлял сам. Черную из угля, белую из мела или известняка, а красную и желтую из охры. Эту породу нередко находили прямо в пещере, дробили ее на куски, растирали в каменной ступе, превращая в порошок. Оставалось развести порошок на воде или смешать с жиром убитого зверя, и краска готова.

Первые рисунки, сделанные контуром, выглядели плоскими, а фигуры животных — застывшими в неподвижности. Таков, например, бизон, вырезанный на стене одной из пе

щер во Франции. Он стоит как вкопанный на вытянутых ногах, словно врос в камень. В ту пору художник и не помышлял о том, чтобы изобразить животное в движении. Он был рад, что может одной непрерывной линией запечатлеть на камне или кости образ, который хранился в его памяти. Если он окрашивал фигуру животного в какой-нибудь цвет: красный или черный, получался силуэт более яркий, но такой же плоский и безжизненный.

Медленно текло время. Год за годом, век за веком. И ничто, казалось бы, не менялось в жизни первобытного человека. Все так же выходил он на охоту и вместе с другими охотниками устраивал облаву на зверя. И так же, как прежде, тесал и обтачивал камень, чтобы сделать из него топор или копье. Только руки его стали искуснее, а глаза острее и зорче. Сидя подолгу в засаде, он вни-

ш

мательно вглядывался в зверя, запоминал все его движения и повадки. А после в пещере при тусклом свете фитиля пробовал изобразить на камне то, что его особенно поразило.

Со временем на смену контуру пришел легкий прерывистый штрих — множество линий, разнообразных по длине и толщине. И рисунок стал еще живее. Теперь уже можно было разглядеть шерсть на теле животного, почувствовать, как выпуклы его бока. Художник научился изображать зверя шагающим или бегущим. Но должна была пройти еще не одна тысяча лет, прежде чем на скалах появились изображения, наподобие тех, какие увидела в Аль-тамирской пещере девочка из испанской провинции Сантан-дер

ш ш ш

Только спустя двадцать лет, когда в соседней Франции были найдены другие пещеры с такими же древними изображениями, ученые поняли, что дон Саутуола был прав. Поняли и приехали к его дочери, которая давно уже стала взрослой, чтобы извиниться перед ней и почтить память ее отца.