Костёр 1990-10, страница 38

ты и в самом Царском селении, и тебе скажут, что я исцеляю любую глазную болезнь.

— В моем селении есть несколько человек, кто мучается глазами,— произнес вождь.— Но тут

сказала она.

еще не бывал ни один, владеющий твоим ремеслом. Ты вылечишь их?

Уже смеркалось, когда они добрались до деревни.

Марк последовал за хозяином в главную хижину, нагнув голову, чтобы не задеть за низкую перемычку. Внутри было очень жарко, всегдашний синий чад перехватил горло. На теплом настиле из папоротника лежало несколько собак. Маленькая сморщенная старуха, видимо рабыня, склонилась над очагом, устроенным на возвышении, и помешивала в бронзовом котле какое-то кипящее варево. На вошедших она не взглянула. Зато сидевший по другую сторону очага исхудалый старик стал вглядываться в них сквозь

едкий дым блестящими властными глазами. Из-за занавески показалась молоденькая женщина — высокая, темнокожая, даже более темная, чем это свойственно племени эпидиев.

Я услышала твой голос,— Ужин готов и ждет тебя.

— Пусть подождет еще немного, Фионула, любимая,— отозвался вождь Дергдиан,— я привел с собой целителя больных глаз. Вынеси сюда малыша.

Приятный смуглый голенький малыш, как всегда, с коралловой бусиной на шейке, но когда на его личико упал свет, Марк увидел, что глаза у мальчика так распухли, покраснели и заросли коростой, что почти не открываются.

— Вот — лечи,— сказал вождь. Он будет слепым,— подал голос старик, сидящий у очага.— Я все время говорю, он будет слепым, а я никогда не ошибаюсь.

Марк не обратил на него никакого внимания.

— Дай мне малыша, я не сделаю ему ничего плохого,— потребовал он и, взяв ребенка у матери, с успокаивающей улыбкой неуклюже опустился у очага на одно здоровое колено. Мальчик захныкал и отвернулся от огня, свет помешал ему, значит, он еще не ослеп. Уже хорошо. Как мог ласковее, Марк повернул личико ребенка к огню.

— Не плачь, малыш, не плачь, я быстро. Только посмотрю — и все. Чем вы мазали ему глаза?

— Жабьим жиром,— ответил старик.— Я сам мазал, хотя это дело женское. Но жена моего внука глупа.

— И помогло?

- ответил он.

Может, и не помогло,— Зачем же мазать?

— Так принято. Испокон века наши женщины кладут жабий жир на больные места, но жена моего внука... Я им все время говорю: рабенок будет слепым.

— Поглядим. Жабий жир, вне всяких сомнений, полезен для больных глаз, но на сей раз он не помог, и я попробую мои собственные мази. Вдруг они помогут.— И прежде чем старик

успел вставить слово, Марк обратился к Фиону-ле: — Принеси теплой воды и чистых полотняных тряпок. И зажги лампу. Мне нужен сейчас настоящий свет, а не мерцание очага. Эска, а ты принеси мою шкатулку с лекарствами.

И, не сходя с места, пока мать держала больного мальчика на коленях, он приступил к делу: промывал, смазывал, перевязывал при свете лампы, которую держала рабыня, бросившая ради такого случая приготовление ужина.

Марк и Эска застряли в доме Дергдиана надолго. Обычно Марк начинал лечение, а потом оставлял комок мази, показывал, как пользоваться, и шел дальше.

Но на этот раз он изменил своей привычке. С такими запущенными глазами ему еще не приходилось иметь дела, к тому же нельзя было оставить без внимания и деда с его жабьим жиром... Словом, пришлось задержаться. Да почему бы, собственно, и не пожить здесь? С таким

О

же успехом он мог наити или не наити орла в этом, как и в любом другом, селении.

...И вот однажды вечером, вернувшись с Эской после вечернего купания в озере, он застал вождя на пороге главной хижины; сидя на корточках в окружении собак, тот любовно полировал тяжелое боевое копье с венчиком из орлиных перьев. Марк присел рядом и стал следить за работой; ему живо припомнилось другое боевое копье — с венчиком из сизых перьев цапли. Эска тоже наблюдал, привалившись плечом к косяку двери, вытесанному из рябины.

Наконец вождь поднял голову и поймал взгляд Марка.

— Это для праздника Новых Копий,— пояснил он.— Для пляски воинов в конце праздника.

— Праздник Новых Копий,— повторил Марк.— Когда ваши мальчики становятся мужчинами? Я слыхал про такой праздник.

— Увидишь в третью ночь, считая с сегодняшней, в ночь рогатой Луны.— Дергдиан опять принялся трудиться.— Будет великий праздник. Мальчики собираются отовсюду, и отцы их с ними. Даже сын царя, и тот должен являться к нам, когда настает время получать оружие.

— Почему? — Марк надеялся, что ничем не выдал вспыхнувшего любопытства.

— Мы — люди-тюлени, хранители святилища.— Дергдиан поворачивал на коленях копье.— Мы — хранители жизни племени.

Выдержав паузу, Марк сказал как можно небрежнее:

— Так, значит. И что же, любой может стать очевидцем таинства Новых Копий?

— Нет, таинство видеть нельзя, оно совершается только между Новыми Копьями и Рогатым. Одним жрецам дозволено видеть его и остаться в живых. Но торжества на открытом воздухе разрешается смотреть всем, кто пожелает. Они скрыты только от женщин.

— В таком случае я, с твоего разрешения, непременно погляжу на праздник. Мы, греки, от природы любопытны.

Продолжение следует.