Костёр 1991-02, страница 13

л а я. — Он не может ничего украсть! С ним нельзя так! Он больной! Отпустите!» — «А-а! — взревел дядька. — Да вас тут целая шайка! — он словно клещами сдавил мою руку повыше локтя. Изо рта у него пахло прокисшими опилками. —.Больной он, вишь! А я, значит, здоровый! Я, значит, отвечай! Не выйдет, сучье племя! А ну, пошли оба за мной!» — он вывернул мне руку назад, а Жеку схватил за ухо. Жека коротко взвизгнул, а потом вдруг завопил неожиданно радостно: «Тарас! Тарас! Спаси нас, Тарас!» Я глянула вбок, и опять на том месте, которое только что было пустым, бесшумно, словно из ничего, возникла огромная дворняга. Но на этот раз она смотрела прямо на нас, и кожа у нее на носу была собрана в складки, обнажая огромные клыки. «Тарас! Взять его!» — ничего не соображая от боли в выкрученной руке, крикнула я. Глухо зарычав, пес шагнул вперед. Я почувствовала свою руку свободной, а вырвавшийся Жека кинулся к Тарасу и обнял его за шею. Пес'остановился, продолжая ворчать. «Ну подождите, сучье племя! — негромко сказал дядька, отступая к вагону. — Вы у меня еще попомните! Попомните!» — крикнул он, взобравшись на подножку. «Р-р-ав!» — сказал Тарас, и я могла бы поклясться, что в голосе его прозвучало презрение. «Нормально, — подражая Ваське, сказала я, стараясь унять дрожь в руках и коленях. — Нормально!» Жека смотрел на меня с каким-то безнадежным испугом в глазах. «Но есть еще надежда до той поры, пока атланты небо держат

на каменных руках!» — с чувством продекламировала я. «А атланты — это кто?»— оживая, спросил Жека. Тарас вывернулся из Жекиных рук и неслышно растворился в сгущавшихся сумерках. И я в очередной раз удивилась: как это не хрустнет под его огромным телом ни камешек, ни ветка... Жека смотрел на меня. «Атланты — это скульптуры такие. Каменные люди. На домах стоят. Как будто бы балкон держат или еще чего...» — «А небо?» -г— спросил Жека. «Может быть, и небо, — сказала я. — Чего оно, в самом деле, не падает?» — «Я думал, — сказал Жека. — И ничего не придумал. А атланты добрые — да?»— «Да, добрые, — согласилась я. — И усталые. Хочешь посмотреть?» — «Да, хочу, — быстро ответил Жека. — А чего?» — «Ну, атлантов, — нерешительно объяснила я, соображая, как отнесется к моей затее Васька. — Погуляем пойдем, я тебе покажу... А сейчас домой пошли. Васька, небось, извелся весь...» — «Пошли», — согласился Жека и взял меня за руку. Ладошка у небо была теплая и мокрая.

Ваську мы встретили по дороге. «Наверное, не выдержал — подумала я, — сам пошел нас искать». Он стоял на куче вымазанного мазутом гравия и, размахивая руками, объяснял человеку, сидящему на подножке старого вагона: «Ну такой, черный, понимаешь? Ну такая голова большая... Ну как котел... И девчонка. В платье и куртка поверх. Не видел?» Человек отрицательно покачал головой. Он был очень странный. Длинные и прямые белые волосы свешивались на шею и плечи, на голове громоздилась бежевая сетчатая шляпа, а на ногах почему-то были растрескавшиеся

лакированные туфли. Очень странный был человек.

«Васька! — крикнула я. — Тут мы! Нашлись!» Васька оглянулся, обрадовался (это было по глазам видно), но тут же начал ворчать: «И где вас черти носят! Больше мне делов нет, как за вами бегать! А этому отродью вообще голову открутить мало! Что я тебе говорил...» Человек, сидящий на подножке, с любопытством слушал Вась-кино ворчанье и улыбался. Потом спросил: «Братишка ваш, что ли?» — «Нет», — ответила я. «А как же? — заинтересовался человек. — Коммуной, что ли, живете?» — «А тебе-то что за дело? — окрысился Васька. — Я ж тебя не пытаю: кто такой, да чего здесь делаешь!» — «Можешь и спросить, отчего же, — спокойно сказал человек. — Я отвечу, пожалуй». Мне показалось, что ему скучно и хочется поговорить. «А что вы здесь делаете?» — вежливо спросила я. Жека присел на корточки и начал строить из гравия забор. Васька хмуро смотрел куда-то в сторону. «Я — ищу», — доброжелательно глянув на меня, ответил человек. Глаза его — добренькие щелочки— немного смеялись, но лицо оставалось серьезным. «А что вы ищете?» — спросила я. «Да так, трудно вам, да еще так сразу, объяснить...» — «А ты попробуй, — неожиданно вмешался Васька. — Авось да поймем чего...» — «Ну, если попроще, то можно так сказать — хотелось бы суть найти в этой жизни, понять, в чем ее стержень, на чем держится и вокруг чего вертится все...» — «А — суть! Ну да! — Васька явно издевался, но человек то ли не замечал этого, то ли не хотел замечать. — И как — нашел?» — «Да пожалуй, нет еще». — «А давно ищешь?» — спросил Васька. «А может, не там?» — спросила-я. «Может, и'не там», — грустно согласился человек. Странный человек. Что-то я раньше таких не видела. «Меня зовут Ольга, — сказала я. — Их — Васька и Жека. А вас как?» — «Меня — Матвей. Чаще зовут — Моня. Моня Искатель. Можете и вы так звать». — «Неудобно как-то, — возразила я. — Вы же взрослый». — «Взрослый, — усмехнулся Моня. — Ерунда это — взрослые, дети. Все мы в одном звании на этой земле — человеки». — «А работаешь ты где?» — спросил Васька. «А! Где я только не работал!» — Моня беспечно махнул рукой. «Так, не вкалывая по делу, и не найдешь ни черта!» — твердо сказал Васька. «То есть ты хочешь сказать, — уточнил Моня, — что пока я не стану винтиком какого-нибудь механизма, я не смогу понять суть его работы? Это спорная мысль». — «Дак ты и так винтик,— усмехнулся Васька.— Только не в моторе крутишься, а так, — он сплюнул себе под ноги, — в пыли валяешьс^». Я думала, что Моня обидится и прекратит с Васькой разговаривать, но он почему-то даже обрадовался. «А ты не глуп, Васька! — воскликнул он. — Ой, как не глуп!» — «Ну, в дураках не ходим, это точно», — солидно согласился Васька, и мне отчего-то стало очень смешно. Я засмеялась. Васька, Моня и даже Жека с удивлением посмотрели на меня. «Моня, а когда вы найдете то, что ищете, то что вы будете делать?» — отсмеявшись, спросила я. «Не знаю. Умру, наверное», — спокойно

11