Костёр 1991-04, страница 21

отчуждения

Е. МУРАШОВА

ПОВЕСТЬ

Рисунки К. Ли

После уроков я на минутку забежала в «полосу», хотя и была почему-то уверена, что там все нормально. Все и было нормально. Жека улыбался мне, Васька раздобыл где-то стакан густого, как лимонный сироп бульона и теперь взбалтывал в нем начинку из двух принесенных им же пирожков с мясом. Я выгрузила из портфеля три морковки (школьный «витаминный стол» — 1 морковка— 1 копейка), два новых Иркиных яблока и, спотыкаясь на каждом шагу, поплелась домой.

Черные сараи, серый асфальт, бензиновые лужи, коричневые мокрые деревья... Я вспомнила, что вот уже много дней не играла ни в пришельцев, ни в индейцев. «Какие уж тут игры!» — вслух, немного любуясь собой, вздохнула я и посмотрела на низкое серое небо. Начинал накрапывать дождик. И мне вдруг страшно захотелось, чтобы уже была весна, чтоб на земле росла трава — влажная

Окончание. Начало см. в № 1—3.

и упругая. Чтоб деревья шелестели листвой и прятали от дождя, а на этой вот помойке выросли лопухи с бархатной изнанкой листьев, и лиловыми цветами расцвел чертополох. Я представила себе, как Жека делает из репьев корзиночки и складывает в них желтые солнышки одуванчиков. «Если не умеет — научу!» — подумала я, подходя к своей парадной. Поднимаясь по лестнице, я Старалась вспомнить, как пахнут одуванчики. И пахнут ли они вообще?

Дверь мне открыла мама. Она была в испачканном мукой переднике, руки держала на весу, а под длинные ногти забилось тесто. Вообще-то мама не умеет печь пироги и делает это очень редко, но сейчас явно пекла. Зачем? Наверное, чтобы успокоиться. Я, когда нервничаю, тоже иногда пол подметаю.

«Я спать пойду, ладно? — сказала я маме.— А уроки — с утра... И, пожалуйста, не расспрашивай меня ни о чем. Я все равно ничего не скажу». Главное, это лечь до того момента, когда на сцене появится бабушка. Хотя в кровати от нее, конеч

16