Костёр 1991-06, страница 7

Ранним воскресным утром 22 июня 1941 года войска фашистской Германии перешли западную границу нашей Родины. Тысячи бомб обрушились на аэродромы, железнодорожные узлы, на мирно спящие города и деревни... Так пятьдесят лет назад началась война, которую назовут Великой Отечественной. Под напором мощной, превосходно вооруженной немецкой армии все дальше и дальше на восток отступали наши солдаты. Но уже тогда, в самые горькие, в самые отчаянные дни войны уверенно и твердо звучали слова: «Наше дело правое, победа будет за нами».

РАССКАЗ

Л. БЕЛИНСКИЙ Рисунки А. Ивашенцовой

Мы с Гришей решили построить лодку с лопастными колесами: по бокам крутятся лопасти, и она стремительно несется по волнам. С самого начала нам было ясно, что сделать такую лодку нелегко: нужен двигатель, а у нас его не было. Мы с этим примирились и решили, что лопасти будем вращать ногами, при помощи педалей.

Но самым большим препятствием для нас было не отсутствие двигателя. Главное, не было в нашем городе речки, по которой можно было бы плавать на лодке. То есть, речка была, даже две. Но одна — маленькая, по ней и курица может вброд ходить, где уж по ней плавать на лодке с лопастями!

1 _

А другая речка — река Днестр, ее даже на географических картах рисуют толстой синей линией. Но Днестр до недавнего времени был границей, и плавать по нему нам, конечно, не разрешат. Так что с водными пространствами дело обстояло сложно. Однако мы решили: сперва построим лодку, а где плавать — потом будет видно.

Строительство начинается с чертежа — это все знают. Чертеж самодельной лодки Гриша видел в книжке «Все своими руками», поэтому было решено, что мы с ним пойдем сегодня утром в библиотеку.

Вдвоем мы зашагали по улице, мимо каменных заборов, сложенных из неровных плит желтого песчаника. Живем мы на окраине, так что до центра города идти далеко, минут пятнадцать, а может и того больше. В особенности дорога кажется длинной, когда жарко как сегодня. Но вот, наконец, виден городской парк/ кинотеатр, а напротив него — новое красивое здание с двумя толстыми белыми колоннами — Дом культуры. Когда мы подходили к нему, навстречу нам, дружно гремя по булыжной мостовой сапогами, шли красноармейцы.

Возле выбеленного известкой двухэтажного дома, в котором помещался банк, нам попался навстречу одноклассник Сема, лопоухий парень с раздвоенной нижней губой. Он спросил нас:

— Хлопцы, вы слышали, война началась?

Мы с Гришей переглянулись: какая война, что

он обманывает? Но лицо у Семы было встревоженное.

Война,— повторил он.— Гитлер напал. Вон там радио слушают, Молотов выступает.

Неподалеку, возле дома, окна которого выходили на улицу, быстро увеличивалась кучка людей, мы с Гришей бросились туда. Окна дома были раскрыты, на подоконнике стоял репродуктор, из его черной бумажной тарелки доносился негромкий голос. Жаркий и ясный солнечный день вдруг потемнел, и мне показалось, что я в каком-то незнакомом городе. Лица стоявших вокруг меня людей — мужчин, женщин, ребят — были сосредото-ченно-молчаливы, и в этом безмолвии было что-то необычное, непонятное и оттого еще более тревожное.

Голос диктора стал перечислять области, в которых объявлена мобилизация. Тут я вспомнил про отца: его тоже возьмут в армию? А диктор уже сообщал, что в армию призываются мужчины до сорока лет. Моему отцу уже сорок два, значит, он останется дома. Тут только я подумал о матери: ведь она еще не знает, что началась война!

— Гриша,— сказал я,— я побегу домой!

— И я тоже! — встрепенулся он.— До завтра!

Дома неожиданно все оказались в сборе: и мать,

и мой брат Борис, и даже отец. И все уже знали, что война. Мать с окаменевшим лицом стояла у

плиты, отец, сидя у окна, брился. Борис слонялся по комнате, засунув руки в карманы. Из репродуктора, висевшего над календарем, неслась музыка.

Отец закончил бриться и, кивая на нас с Борисом, сказал матери:

— В случае чего — ребят отошлем к Мите, в деревню.

Я удивился: что значит — в случае чего? Неужели отец думает, что война может как-то задеть наш город? Но отец ничего не сказал больше. Переменив рубашку, он ушел на службу в райисполком: хотя был воскресный день, за ним приходили, чтоб явился на работу.

Я тоже не мог оставаться дома: странное беспокойство толкало к людям, хотелось кого-то видеть, что-то узнать. Борис — тот сразу убежал из дому, и я тоже не стал задерживаться. Сперва хотел пойти к Грише, но подумал, что ему сейчас не до меня: Гришин отец призван в армию, его, наверное, собирают в дорогу, ревут все. Нет, лучше я пойду в библиотеку, возьму книжку «Все своими руками» — война не будет продолжаться все лето, книжка нам с Гришей еще пригодится.

Я поднялся на крылечко дома, в котором размещалась библиотека, вошеД^в открытую дверь. В библиотеке было пусто, если не считать библиотекарши и двух красноармейцев. Красноармейцы принесли взятые в библиотеке книги, но, видимо, чего-то не возвратили, и библиотекарша, растерянно теребя формуляр, говорила им:

9