Пионер 1955-10, страница 40

купеческий самовар в субботу, колпак-сух-терник и нестерпимо красные колёса. Все звуки: голоса людей, шипенье паровоза, стук дверей, визг свинчиваемых вагонных стяжек, топот клюкой по полу вагона — гулко отдавались под высокой крышей дебаркадера.

Братья Макаровы стояли в раздумье около одного из зелёных домиков с небольшой вывеской на стене «для некурящих». На его плоской крыше виднелась короткая железная труба. Вдруг из неё полыхнул рой весёлых золотистых искр. Очевидно, там топилась печка и в ней кочергой ворочали дрова, чтоб веселей горели.

— Давайте заберёмся в этот,— предложил Степан.

Никто не спорил. По крутой лесенке в четыре ступени пассажиры взобрались на открытое крылечко вагона, ограждённое жиденькими железными перильцами. Незнакомец открыл узкую дверь внутрь вагона.

— Не стесняйтесь, в общественном месте мы хозяева. Это наш вагон. Мы в нём дома.

Степан первый последовал приглашению. За ним протиснулись братья. Незнакомец вошёл в вагон последним.

Вагон разделялся продольным тесным проходом пополам. По обе стороны прохода, разделяя всё помещение на закутки, шли поперёк двойными спинками одна за другой скамейки. Люди сидели по двое на каждой скамейке в испуганном молчании, как будто их вызвали в суд и они ждут допроса. Большая часть мест была уже занята. Полки под потолком забиты мешками, сумками, корзинками, сундуками. Посреди вагона на оставленном свободном месте весело потрескивала, стреляя угольками на железный под-дол, круглая чугунная печурка. Около неё запас коротко напиленных еловых чурок...

— Так я и думал, мы немного опоздали,— говорил незнакомец,— всё занято. Но это не беда. Дело поправимо! Близко к печке жарко и угарно. От дверей дует, вы, дети, можете простудиться. Всегда надо выбирать золотую середину,— болтал он, не переставая.— Сесть есть где, но всё в разных местах, а господин подполковник приказал мне неусыпно наблюдать за вами... Послушайте, вы! — внезапно перешёл он на строгий начальнический тон, остановясь в прогоне меж двух закутков; все места в них направо и налево были уже заняты.

— Дети! Где вам будет удобнее... У правого по ходу или у левого окна?

— Нам всё равно! — поторопился ответить Яков, и его охватил тот же испуг, который

светился в глазах всех пассажиров. Они сидели словно приросшие к скамьям.

— Нет, не всё равно. Все станции будут слева... Земляки,— обратился он очень строго, поворачиваясь налево, но ни на кого в отдельности не глядя,— вам придётся, прошу вас, освободить места для сыновей его высокородия господина капитана первого ранга Макарова.

Пригожая молодая бабёнка в новом полушубке и ковровом платке, сидевшая у левого окна, видно, из зажиточной семьи, взглянула в строгое лицо незнакомца и схватилась было подняться, но её остановил движением руки сосед, седой старик в заношенной шубе, крытой синим сукном, обутый в сапоги с широкими голенищами, должно быть, её Отец или, скорее, свёкор. У снохи в глазах набрякли слёзы, и она захолонула на месте. Старик смотрел на незнакомца злобным, колючим взором.

— Ну что же, вас надо особо приглашать? — повернувшись к сидящим напротив старика и бабы, ещё строже сказал незнако-

Сидевший с краю паренёк с узелком на коленях вскочил с места и пересел на свободное место у печки.

— А вы, сударь, что? — обратился незнакомец к четвёртому пассажиру слева у окна.

Он один из четверых ни разу не взглянул на строгого господина и как будто даже и не слыхал, что к нему обращаются; в руках он держал початую краюху ситного над разостланным на коленях ситцевым платком. Челюсти его медленно двигались за щекой, перекатывая огромный ком жёвки. Озабоченно разглядывая краюшку, пассажир выковыривал из неё заскорузлыми пальцами

— Вы слышите, вам или нет говорят, господин пассажир!

Лицо господина пассажира внезапно озарилось широкой радостной улыбкой.

— Так и знал — таракан!

— Что?! — взревел «гувернёр» Макаровых.

— Прошу, уважаемый, лично взглянуть: вместо изюма таракан. Платить за три фунта двугривенный и вот каждый раз такое счастье — непременно таракан! Извольте, господин, сами взглянуть: изюм это или что

— Вам, любезный, предлагают освободить место!

— А-а-а! — протянул господин пассажир, кинул на пол таракана, для верности раздавил его ногой и, примерясь, отломил от

37