Пионер 1955-10, страница 41

краюхи изрядный кус... Он рассматривал его так внимательно, что ничего вокруг не видел.

— Ага, вы так! Хорошо же! — прорычал незнакомец. Он обратился к стене, где под стеклом висела маленькая копия огромных вывесок, развешанных всюду снаружи и внутри вокзала. И взоры всех пассажиров обратились к этой таблице. Незнакомец бормотал, водя пальцем по стеклу, как будто

— Строго воспрещается... Господам пассажирам возбраняется... предлагается... господ пассажиров безусловно... не дозволяется господам пассажирам. Ага, вот... сих правил наказуются штрафом!

Не отнимая от стекла указующего перста, незнакомец повернулся к старику и повторил, постукивая пальцем:

— Сих правил наказуются штрафом от трёх до десяти рублей или...

Злой огонёк вспыхнул ещё раз в глазах старика, и на его лице изобразился общий всем испуг... Он встал с места с неожиданной для его возраста живостью и стал снимать с полки свою поклажу.

— Пойдём, Марья, не всё одно, где сидеть, нам недалече. Да и к дверям ближе — лучше.

— Ну, а вы что же? Не хотите? Придётся позвать кондуктора. Дети, я сейчас вернусь!

Незнакомец вышел.

Вслед ему раздались смешки. Пока он добивался своего, никто из соседей не промолвил ни слова. Все молчали, храня испуганный вид. Но лишь он вышел, начали шеп-

погах правды нет,— пригласил Макаровых непокорный пассажир, оставшийся в отде-

— Нам всё равно! — за братьев ответил Яков.

— Охо-хо! Всего-то мы боимся,—продолжал тот, завёртывая остаток ситного в платок.— Видно, и мне надо собираться...

— У тебя сборы недолги! — злобно отозвался со своего нового места старик.

— Верно, багажу у меня не так уж

Не прошло и минуты, как незнакомец вернулся в вагон. Впереди него шёл кондуктор в форменной одежде, усы с кавалерийскими подусниками говорили, что он был в своё время бравым гусаром.

— Вот здесь! — указал незнакомец.

— Что же ты, любезный, не слушаешься, когда тебе приказывают,— пожурил кондуктор непокорного пассажира.

— Все начнут приказывать, некому будет приказы писать,— ответил тот, не смущаясь.

— Ты, братец, не рассуждай. Рассуждать не приказано.

— Так ведь судите сами, господин унтер, они говорят, будто эти пареньки сыновья генерала. Что-то непохоже. А где генерал? Кто его видел? И как это генерал сам едет в синем вагоне, на мягком диване, а детей сунул в зелёный, на голую лавочку-

Незнакомец прервал эти возражения:

— Дети генерала — морские кадеты, им, как нижним чинам, в вагонах выше третьего класса проезд строго воспрещается...

И вправду, все трое братьев, хоть и одетые не совсем по форме, но одинаково в суконные бушлаты, с якорями на медных пуговицах, могли сойти за морских кадетов.

— Вещей у нас немного,— говорил строптивый пассажир,— только мне никак невозможно ни у печки, ни у двери: у меня грудь слабая. Имеется бронхит.

— А билет для проезда имеется? — строго спросил кондуктор.

— Билет должен быть,— твёрдо ответил пассажир,—без билета нельзя.—И, приговаривая так, пассажир сунул руку под правую полу чуйки.— Как же без билета? Без билета невозможно! За это ответить можно.— Он сунул левую руку под правую полу.— Без билета строго воспрещается... Что за оказия? — воскликнул он в испуге.— Куда же он подевался?!.

Он взял в зубы узелок с хлебом, похлопал себя обеими руками по бёдрам,— да нет! — и в боковых карманах билет не находился...

И вдруг лицо у непокорного пассажира, до сих пор дерзко-весёлое, приняло общий всем испуганный вид...

— Ищи, ищи! — насмешливо пршцурясь, поощрял пассажира кондуктор, как охотник поощряет лягавого пса...

Пассажир начал выкладывать на скамью всё, что было у него в карманах. Сначала достал большие портновские ножницы с концами разной величины, потом моток суровых ниток, клубок тесьмы, карточку иголок, катушку чёрных ниток, мерку из клеёнчатой ленты, скатанную в кружок, напёрсток — билета всё не находилось.

— Вот тут весь мой струмент и весь ба-

— А билет? Не было билета? — допрашивал кондуктор.

— Был, есть и будет! — торжественно возгласил портной.

— Вставай, собирай свою мастерскую и

38