Пионер 1956-07, страница 28

Htf на них так возросли что только чрезмерно богатый человек мог повесить у себя в особняке полотна Терборха, ван Остаде или Франса Гальса.

Правда, и в те времена, когда художники создавали свои маленькие шедевры, стоилп они недёшево. Однако экономные, расчётливые голландцы на такое дело денег не жалели. Нередко какой-нибудь булочник, платил сотни флоринов, чтобы украсить своё скромное жилище настоящим произведением искусства.

Рембрандт стал учиться живописи. Пе^выл его учителем был Нп ван Сваненбург, который только тем и прославился, что в его мастерской работал юный Рембрандт. Были потом у Рембрандта и хорошие руководители, но больше всего учился он у самой жизни. Он пристально вглядывался во всё, что видел, выбирал, запоминал, рисовал. Он рисовал из улицах города, на рынках, на берегу канала, на мельнице своего отца.

В эти годы он часто писал своих близких — отца, мать, сестру,— а больше всего самого себя. Да и кто другой согласился бы позировать так, как требовалось юному Рембрандту: то с дико растрёпанными волосами, то с открытым ртом, то с вытаращенными от ужаса глазами! Часами сидел он перед тогдашним тусклым зеркалом, проделывая гримасы боли, гнева, страха, отчаяния и зарисовывая их. Это ему было очень нужно: уже тогда он искал на лицах выражения сильных чувств п страстей. Волей-неволей приходилось писать самого себя: где бы нашёл он 'натурщика столь терпеливого, а главное, бесплатного?

Любовь к автопортрету осталась у Рембрандта и тогда, когда знаменитому художнику охотно позировал каждый, да и заплатить он мог натурщику. Это большая удача для нас: благодаря этому мы знаем лицо Рембрандта на протяжении всей его жизни. Знаем молодого, весёлого, плотного человека с проницательными, живыми глазами; знаем усталого, старого мастера с лицом увядшим, покрытым морщинами. Но и на самых последних портретах глаза его остаются ясными, живыми — глазами художника.

Один из учителей Рембрандта, Питер Ластман, научил его искусству гравюры и офорта. С тех пор оп никогда не выходил из дому без нескольких медных дощечек, покрытых лаком, без острой гравировальной иглы.

Для чего нужна гравюра и что это такое? Видите ли, рисунок художника неповторим; настоящие художники очень редко делают копии своих картин: им жаль тратить на это драгоценное время, которое нужно для творчества. И выходит, что гениальный рисунок живёт в единственном экземпляре; видеть его может ничтожное количество людей. А если он сгорит, порвётся, размокнет? Тогда погибло навек прекрасное произведение. И вот .ттди придумали: любой рисунок можно награвировать —

Титус. (Портрет сына.)

вырезать на дереве пли выцарапать на металле, как буквы на печати, и потом оттиснуть на бумаге много раз. Получатся копии, ничем не отличающиеся от подлинника. Но вы понимаете, что получатся-то они в обратном, «зеркальном» виде? Значит, рисунок на металле надо делать так, как если бы он отражался в зеркале.

Есть много разных способов работы гравера. Один пз них называется «офорт», от французских слов «о» и «форт», означающих «крепкая вода», «азотная кислота». Работа над офортом идёт так: на медной дощечке, покрытой лаком и сверху закопчённой, нацарапывают рисунок, потом погружают её в кислоту. Кислота разъедает царапины, а того, что закрыто лаком, не касается. Потом лак снимают, углублённые бороздки искусно заполняют краской п печатают оттиски штуку за штукой.

Рембрандт стал величайшим мастером офорта. Обычно художники сначала рисуют на бумаге, а затем ул:е переводят рисунок, так сказать, «наизнанку», делая всё "правое левым, а левое — правым. О Рембрандте ад рассказывают, будто у него был такой острый¹ взгляд, такая верная рука, что он мог сразу безошибочно выцарапывать иглой по меди всё, что хотел. Он делал это с такой уверенностью, словно видел мир не так, как все, а в волшебном зеркале.

Рембрандт становился исключительным мастером.

28