Пионер 1956-08, страница 10

Серёжа, ни слова не говоря, сбросил с себя пиджачок, кепку, снял сапоги.

— Стойте тут,— сказал он.

И, отойдя в сторону, поднялся по базальтовой гряде и полез на высокую липу. Он лез всё выше и выше, вот уж достиг кроны, растянулся на большом суку и покачивается на нём под свежим верховым ветром.

Ребята следили за ним, не отрывая глаз. Светлана села и, вытерев слёзы, со страхом глядела, как покачивается вместе с веткой Серёжа.

— Если Сергей упадёт, я тебя убью,— сверкнув глазами, сказала она Толе.

Толя пожал плечами: что можно ответить этой глупой девчонке? К тому же он так устал, что и отвечать не хотелось.

Но Серёжа не упал, только, слезая, ободрался немножко о жёсткую кору.

— Река направо,— сказал он, надевая сапоги и неизменный испытанный свой пиджачок.— К реке пробиваться надо.

— Пошли к реке! — Светлана встала.— Искупаемся, напьёмся. Только бы выдраться отсюда!

— Выдеремся,— ободрил её Серёжа.

— В бой с тайгой! — крикнул, размахивая носком, Антон.— Пробивайся, ура!

— Не понимаешь,— начал было Толя,— это же в другую сторону!

Но Серёжа повернул вправо. Антон последовал за ним. И как-то так случилось, что у Толи даже и не спросили, пошли — и всё.

И Толя молча шёл сзади всех, по уже проложенной ребятами дороге. Он только ветки отводил рукой от лица да старался не споткнуться о камни или о корни.

Толя не возражал: идти сзади всех было гораздо легче.

Однако самолюбие его возмущалось. Никто даже и не посоветовался с ним — вон как пошло! Ну и хорошо, пусть идут впереди, пусть узнают. Они думают это легко — впереди ходить!

Продирались молча. Светлана больше не плакала. Она как-то вдруг поняла, что ни плакать, ни жаловаться она сейчас не имеет права. Разве ей одной трудно? Всем трудно. Вот и Катя идёт, закусив губу и наморщив лоб.

— Почему ты молчишь? Каменная ты, что ли? — спросила Светлана.

— А что, разве кричать надо? — спокойно ответила Катя.

Её, как видно, ничто не смущало. Ну, заблудились так заблудились. Поплутают немного — и выйдут. Устали? Отдохнут. Есть нечего? Какая ж беда? Потерпят!

Светлана зацепилась за какую-то когтистую ветку. Розовый клочок рукава остался на ветке, и на руке закраснелась царапина. Светлана вскрикнула было, но тут же умолкла, зажав рукой царапину. А и правда, что же, кричать, что ли? И у Кати царапины, и у Толи, и у Антона... Только Серёжу охраняет и защищает его волшебный вылинявший пиджачок из чёртовой кожи!

«А мы ещё над этим пиджачком смеялись!» — подумала Светлана.

А когда это было? Ещё вчера утром... Это было очень давно. Тогда они были сыты, веселы... И никто не думал, что им придётся так мучиться. Но пусть бы помучиться, да всё-таки придти домой... А так ничего неизвестно...

— А вдруг мы и до вечера к дому не придём? — сама боясь поверить своим словам, спросила Светлан,з.

Она ждала, что Катя засмеётся и немедленно опровергнет такое предположение. Но Катя только чуть-чуть повела бровью и сказала:

— Может, и не придём.

— А как же тогда, опять в тайге ночевать?

У Светланы от тоски заныло под ложечкой. Но Катя была всё так же тцха и спокойна. Она упрямо продиралась сквозь кусты, рвала актинидии, а когда большие ветки преграждали путь, она поднимала их и пропускала Светлану вперёд.

— А какая ж беда? — ответила она.— Ну и дано-чуем!

Светлана умолкла и молча помогала ребятам продираться сквозь подлесок.

Весёлым был один только Антон Телёнкин. Он чувствовал себя героем. Он идёт с Сергеем плечо в плечо, он вместе с Сергеем рвёт и режет лианы, он впереди, он прокладывает путь! Руки его болели от шипов и занозин, на мочке правого уха запеклась кровь: чёртово дерево рвануло своей колючкой... Но всё это ничего! Он сильный и отважный, вот как он с плеча бьётся с тайгой. А то всё «телятина»! Вот вам «телятина»! Если бы не «телятина», может, и не выбрались бы из тайги! >

Понемножку начало светлеть. Стали встречаться полянки. Они были полны цветов. То глядели из*тра-вы мохнатые тёмнолиловые колокольчики, то маленькие лилии, красные, как огоньки. То выглядывали из-под кустоз «кукушьи башмачки» — розовые, голубые, лиловые с жёлтым...

Но Сзетлана только глядела на все эти волшебные цветы и уже не пыталась собирать гербарий.

«Потом как-нибудь,— думала она,— всего, всего наберу отсюда. И зеток разных: с белой берёзы, и с чёрной берёзы, и с бархатного дерева, to с димор-фанта... А ещё, говорят, какое-то каменное дерево есть...»

— Серёжа! — закричала она.— А какое это каменное дерево?

— Попадётся, покажу,— ответил Сергей.

— А почему оно каменное?

— Твёрдое очень. Говорят, из него гвозди делать можно.

— А какой это ильм, Серёжа? Посмотри, вот это

ильм?

Она загляделась на красивое, раскидистое дерево и тут же, споткнувшись о корень, упала на колени.

Ребята рассмеялись, хоть и было им не до смеха.

— Глядите, ильму в ноги кланяется!—закричал Антон,

— Кстати, это не ильм,— заметил Толя.— Это обыкновенная осина.

— Осина? Такая огромная?

— Ну и что ж? Здесь всё огромное.

Внезапно тайга расступилась и выпустила ребят из душного, тяжкого, зелёного плена. Помучила, попугала— пусть знают они, что с тайгой шутить нельзя,— и отпустила.

14

Ребята, ободран.чые, в царапинах, усталые, вышли на открытый, светлый берег маленькой шумящей речки.

Речка эта,, полная острого солнечного блеска, бежала посреди широкого каменистого русла, над которым поднимались отвесные берега. Стаи серо-голубых бабочек вились над водой и отдыхали на мелкой гальке.

— Так по берегу и пойдём?— спросила Катя после того, как все они отдохнули у светлой воды, умылись и напились.

10