Пионер 1958-06, страница 52

Со всех сторон стали сбегаться маленькие человечки с серебряными фонариками, а по пятам за ними шел Землетряс и с грохотом разбрасывал огромные скалы, так что от дороги, по которой приехал свадебный поезд, не осталось и памяти.

Любка в страхе прижалась к мужу.

— Не бойся,— сказал он.

Впереди прояснилось, и маленькие человечки исчезли один за другим.

Когда стало совсем светло, увидела Любка перед собой страшную пропасть. Внизу ревел поток, волна за волной кидалась со скалы на скалу. Через пропасть перекинут был мост, брызги потока долетали до него, и сверкал он, как радуга в небе. Только проехали кареты, вынырнул Водяной, и моста как не бывало: волны с грохотом поглотили его.

Открылся перед ними лес, высокий и густой, и, как только въехали они в этот лес, прилетела Вихревида и стала за ними с треском великаны-деревья ломать, пока от дороги и следа не осталось.

Кончился лес, и открылась долина между высокими горами, а посреди долины, на железной скале, засветился замок Кововлада, выстроенный из чистого хрусталя.

У Любки глаза разболелись от блеска.

В сверкающей палате приготовлен был свадебный пир. Все гости сели за длинные столы, ели, пили, веселились. И Любка веселилась, но не ела, не пила. Много па столах было такого, чего глаз человечий не видал, чего язык не называл, чего ухо не слыхало, но не было ничего из тех вещей, которые мы за нашим столом едим.

11е вытерпела Любка и попросила хлеба.

Маленькие человечки вмиг принесли ей три хлеба на выбор — один медный, другой серебряный, третий золотой.

По Любка не могла их есть. А другого хлеба не было.

Хотела Любка стать барыней—сбылось это. Захотела богатства — получила его.

Теперь она рада была бы воротиться к своей матери, да куда там! Мать спала в сырой земле, и обратный путь был закрыт накрепко.

Только раз в году отпускали Любку домой. Но и тогда не показывалась она людям. Только ночью слышали, как горюет она на могиле матери, рассказывает ей о своем горе.

Три дня так проходит, потом волей-неволей возвращается Любка к богатой беде своей.

Иностранный юмор

(Из итальянского журнала «Пионер»)

Джиджи выходил из аптеки, когда его окликнул приятель:

— Эй, Джиджи, что с тобой случилось?

— А почему со мной что-то должно случиться?

— Как почему? Я вижу, что ты выходишь из аптеки, и подумал, что ты заболел...

Джиджи задумался на мгновение и потом спросил у приятеля:

— А если ты увидишь, как я выхожу с кладбища, ты что, посчитаешь меня мертвым?

Молодая супружеская пара вошла в ювелирный магазин. Синьора обратилась к продавщице:

— Скажите, сколько стоит вон то кольцо, справа?

— Триста тысяч лир, синьора.

Муж изумленно свистнул и, в свою очередь, спросил:

— А то. которое рядом с ним?

Продавщица ответила:

— Можете свистнуть два раза, синьор.

Один синьор звонит но телефону другому. Ему отвечает девочка.

— Я хотел бы поговорить с твоим папой,— говорит синьор.

— Папы нет дома,— отвечает девочка.

— Тогда позови маму.

— Мамы тоже нет.

— Ты одна дома?

— Нет, с сестрой.

— Ну, позови сестру.

После долгого молчания синьор услышал тот же голос:

— Прошу прощения, синьор, но моя сестра не может подойти к телефону: ей никак не удается вылезть из люльки...

* *

*

Один синьор позвонил у подъезда старинного замка и обратился к привратнику:

— Я хотел бы осмотреть предметы старины в этом чудесном замке.

— Мне очень жаль, синьор, но в данный момент они отсутствуют: граф и графиня уехали на прогулку.

Мариолла заливается слезами.

— Что ты плачешь? — спрашивает се Ньерино,

— Я проглотила иголку...

— Нашла из-за чего плакать! На, возьми другую!

Один солдат рассказывает другому: — Раньше я служил на подводной лодке. Потом меня перевели в нехоту, так как я имел обыкновение снать с открытой форточкой...

Перевела Евгения Аронович.

Перевел с итальянского Ю. Ермаченко.

48