Пионер 1968-01, страница 13
Но отчего же он заплакал? Воевода услыхал, прильнув ухом к земле, как неутешно плачет вдовица, как мать бьется о стремя сына... Сердце воеводы содрогнулось от пророческого предчувствия той горькой цены, во что обойдется русским победа князя Дмитрия, с той поры — Дмитрия Донского. Это древняя легенда, и не надо, конечно, понимать так, что поэт Александр Блок был новым воеводой Бобро-ком и тоже приникал ухом к земле. Тут важно подумать вот о чем. Блок был одним из тех великих русских людей, которые не только понимали сокровенное в России, но и умели громко, внятно для всех выразить это сокровенное. Он чутче других вслушивался в музыку народной души и в сильных, ярких картинах выражал открывшуюся ему тайну. Пророчества и ожидания поэта сбылись. Россия сдвинулась и пошла новым путем. И Блок сказал гг чтом в 1918 году со страстью и удивительной смелостью: Не слышно шуму городского, Над невской башней тишина, И больше нет городового — Гуляй, ребята, без вина! Стоит буржуй на перекрестке И в воротник упрятал нос. А рядом жмется шерстью жесткой Поджавший хвост паршивый пес. Стоит буржуй, как пес голодный, Стоит безмолвный, как вопрос. И старый мир, как пес безродный, Стоит за ним, поджавши хвост. Это строки из гениальной поэмы «Двенадцать», пересказать которую невозможно, да и делать этого не надо — поэму надо читать и знать. Вы ее прочтете. Надо лишь прибавить тут, что в вихревом восемнадцатом году поэт ответил на «безмолвный вопрос» так, что строки его ответа сделались лозунгами восставшего народа: Революцьонный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг! Жил Блок напряженно и стремительно, написал много, и у вас, ребята, завидная возможность — читать его стихи впервые, и здесь, у нас, и в больших, толстых книгах. АЛЕКСАНДР БЛОК Ты помнишь- В нашей бухте сонной Спала зеленая вода, Когда кильватерной колонной Вошли военные суда. Четыре — серых. И вопросы Нас волновали битый час, Их загорелые матросы Ходили важно мимо нас. Мир стал заманчивей и шире, И вдруг — суда уплыли прочь. Нам было видно: все четыре Зарылись в океан и в ночь. И вновь обычным стало море, Маяк уныло замигал, Когда на низком семафоре Последний отдали сигнал... Как мало в этой жизни надо Нам, детям,— и тебе и мне. Ведь сердце радоваться радо И самой малой новизне. Случайно на ноже карманном Найди пылинку дальних стран — И мир опять предстанет странным. Закутанным в цветной туман! 6 февраля 1914 г. |
