Пионер 1968-01, страница 11

рых стояла чистая, как лицо спящего ребенка, луна.

Потом он сразу остановился, услышал, как падает преждевременно отживший лист, услышал, как возле дома от души всхрапнула лошадь, и больше ничего.

Луна, словно большая настольная лампа, ласково осветила ему воду, блестящие иглы невысокой сосны, золотистые сплетения молодого ствола, приблизила небо. Было видно, что небо земное, объяснимое. Что небо— воздух. Воздух, воздух, воздух, пронизанный лучами, колышемый ветром, холодный, ясный, ледяной где-то там, у самой луны.

— Не догнать,— сказал тихо и внятно старый музыкант.

И он услышал, как затрепетала, загудела

земля, как с посвистом прокатилась за лесами тугая волна воздуха.

— Поезд,— сказал музыкант вслух.

Он вернулся к дому, сел на крыльцо, положил голову на холодную росную ступеньку. Потянул воздух в себя, уловил запах давно оструганного, хорошо просушенного, богатого теплом дерева и заснул.

Проснулся он вдруг, вздрогнув. Было светло, а у крыльца стояла темная лошадь. На ее спине, припав к упругой нервной шее, спал Ваня.

Старый музыкант подошел к лошади, снял мальчика и унес домой. Когда он опять ложился в постель, потому что вставать было еще рано, услышал, как за стеной негромко и грустно заржал, видимо, тот темный конь.