Пионер 1968-01, страница 8

- А вы идите и вправду идите,— сказала нам с Люсиком тетя Люба.— Старших-то надо слушаться, а не так — шаляй-валяй. Не компания вам девочки...

— Нет, они не уйдут,— сказала бабушка.— Они смерти моей хотят-дожидаются.

Ася вдруг взвыла своим густым голосом и стала обнимать бабушку, стискивать ей шею. Бабушка еле высвободилась и крикнула, тяжело дыша:

- Ладно, она-то, она в своем дворе, а ты-то зачем сюда пришел, чего приплелся, паршивец, черт косой?

- Оставь их, Матвеевна,— сказала тетя Люба. Не мешают они. Гляди, уходят.

А бабушка все повторяла:

- Паршивец, меня чуть не убил, черт косой...

И лицо у нее было такое злое, такое противное. Я просто не понимала, как можно такую обнимать и жалеть. Мне хотелось броситься на нее с кулаками, но я, конечно, не бросилась, а побежала за Люсиком.

Он скрылся за углом. Я слышала, как он всхлипнул. Не выдержал, расплакался. А я бы выдержала?! Выдержала бы, если б меня дразнили тем, в чем я не виновата и от чего сама страдаю, а меня бы дразнили, дразнили, и ответить мне было бы нечем,

дразнили все кругом: дети и даже взрослые! А Жирный с нашего двора — типичный дурак. Ему бы драться, такому здоровому, когда его дразнят. А он сам же над собой смеется. Ничего! Стал бы драться, перестали бы дразнить, отвыкли бы.

Я подбежала к палисаднику деревянного дома, но в цветнике за кустами никого не было.

— Люсик,— позвала я.

— Что? — Он выглядывал в окно со второго этажа.

— Люсик! — Я не знала, что сказать. Не кричать же отсюда па второй этаж, что я тоже на его месте не выдержала бы, что я не буду над ним смеяться, что я никогда не буду его дразнить.

— Люсик! — снова крикнула я.

— Ну что, что?

— Федора знаешь?

— Какого Федора?

— Истопника. Он нам про Портупея-прапорщика рассказывал.

— Не зпаю.

— Иди расскажу. Очень смешные истории про храброго солдата.

Люсик закрыл окно, и стало слышно, как он затопал, побежал по своей деревянной лестнице вниз.