Пионер 1968-02, страница 24
Захвативший наибольшие богатства восстанет потом на тебя. — Я вижу, ты, Крез, царственный муж,— сказал Кир.— Ты готов сделать и посоветовать доброе. За Это проси у меня подарка, какого хочешь. Крез горько усмехнулся. — Ты доставишь мне величайшее удовольствие, Кир,— сказал он,— если позволишь по слать эти цепи божеству эллинов и спросить у него: таково ли его правило — обманывать тех, которые сделали ему столько благодеяний?! II Кир тотчас отправил послов г, Дельфы. Он велел положить на пороге храма пени Креза п спросить, не стыдно ли божеству, что оно подвигнуло своими советами Креза на воину с персами, обещая разрушение Кирова нар ства. И не есть ли вообще неблагодарность закон для эллинских богов? Но напрасно Крез думал смутить этим дельфийских оракулов. Они ведь недаром давали уклончивые и двусмысленные ответы. — Упреки Креза несправедливы,— ответила пифия.— Все случилось так, как было предела заио: «Если Крез пойдет войной па персов, то разрушит обширное царство». Если бы Крез был осторожен, он бы спросил: о его ли царстве говорит оракул или о Кировом? Но Крез не понял изречения оракула, а теперь пусть винит самого себя. ...Так рассказал Геродот историю царя Креза, историю его величия и его падения. Не все достоверно в этом рассказе. Геродот повествует о встрече Креза с афинским законодателем Солоном. По мы знаем, что этого не могло быть: когда Солон путешествовал. Крез был еще ребенком и никак не мог принимать Солона в своем дворце. Может, случилось и так, что приходил к царю Крезу какой-нибудь странствующий эллин, ко торый хорошо знал высказывания Солона и глубоко почитал его. Может быть, он и приводил эти высказывания в ответ на хвастливые речи Креза. А так как слова Солона были глубоки н мудры и словно предсказали судьбу царя, то не удивительно, что Крез вспомнил Солона на костре, перед лицом смерти. Там, в Междуречье- Немало лет прошло с тех пор, как молодой Кир одержал первую победу, Кир еще крепок и силен. Но возле его глубоких, полных черного пламени глаз легли тени, на высоком лбу над крутыми бровями по явились морщины, а лицо потемнело и загрубело в битвах и походах... С давних пор, с тех самых времен, когда он отнял власть у своего вероломного деда, паря Астнага, в их семье жили рассказы и воспо мииаппя о том, как индийский царь Кнаксара, отец Астнага, ходил в Междуречье. - Ты глупейший и бессовестнейший! — яростно укорял Кира свергнутый Астиаг.— Ты от пял у меня царство, по сможешь ли ты сделать то. что сделал твой прадед Киаксар и что совершил бы я? Ты покоряешь мелкие нищие народы — это ли доблесть военачальника? Хоть бы ты обратился назад и посмотрел на то, что совершали индийские цари! Злобные речи, издевательства, оскорбле ния— все это не волновало Кира. Но он жадно слушал, когда Астиаг, прерывая свою речь проклятиями Киру, и Кирову отцу, и всем персам вместе, рассказывал о боевых походах индийских царей. Особенно о Кпаксаре, который был настоящий царем, настоящим воином и полководцем. Ведь это он разгромил величайшее царство мира — Ассирию, это <ш сровнял с землей «логово львов» — богатейший и непобедимый город Нин! Да знает ли Кир, что такое была Ассирия и ее цари? Их войска были несокрушимы. Где проходили ассирийские солдаты, не оставалось ничего. Поля были вытоптаны. Города разрушены и сожжены. Финиковые рощи, сады и виноградники вырублены. It IIii одного человека не оставлено в живых. - «Я окружил, я завоевал, я сокрушил, я разрушил, я сжег огнем и превратил в пустыни и развалины...» — вот как говорили эти пари! — в восторге повторял Астиаг.— II они могли так говорить, потому что это была правда! Они поступали так. как подобает великим царям. А что делаешь ты, глупейший? Запоевал всю Азию, а Сарды стоят, Милет стоит, да и где хоть один город у тебя разрушен и сожжен? А почему же все-таки пала Ниневия? Внимательные глаза Кира спокойны. Пусть старик ругается. Киру нужно понять: почему рухнула лакая могучая держава? Почему могли победить ее? Ниневия! При одном упоминании этого города Астиаг весь загорался, как факел. Худой, жилистый, желтый, как медь, старик начинал бегать от стены к стене, как хищная птица, запертая в клетку. Он ведь был там с отцом, он видел ее — эту прекрасную, как сон, Ниневию... Для пего было наслаждением еще раз пережить свою |
