Пионер 1968-02, страница 25
юность, побывать еще раз в тех далеких, в тех необыкновенных краях, еще раз воскресить в своем все еще яростном сердце восторги победы н разрушения... — Мы всегда ненавидели Ассирию. Они грабили нас. Скот угоняли. Уводили в плен наших людей. Все народы ненавидели ее. Но были там умные пари. Вот Тпглатпалсар, он так построил свои войска, так их распределил, что они стали непобедимыми. Отец мой, царь Ки-аксара, посмотрел и сделал так же: разделил воинов но роду оружия. Чем и ты пользуешься теперь. В дыму пожарищ Астиаг успел увидеть высокие стены Ниневии, ее широкие, светлые улицы, ее ступенчатые башни и храмы, ее прекрасные, как полуденные видения, дворцы, отражающиеся в бурных водах Тигра... Ни камня, как в Египте, ни мрамора, как в Элладе, ни дерева, как в Мидии, в Ассирии не было. Строили из глины, из кирпичей — сырых или обожженных. Но как строили! Запомнился на всю жизнь дворец Ашшурба-нипала. Сам Ашшурбанипал, по мнению Астнага, был хоть и могущественный царь, но терял много времени на ненужные занятия: он читал и писал. Зачем это царю? Пусть этим занимаются жрецы и маги. А он, кроме того, еще собирал библиотеку, глиняные таблички, исчерченные клинышками, а клинышки эти — будто птичьи следы на сыром песке. Огромные залы во дворце заняты были этими табличками. Ну н гремели же и трещали же они, когда горел дворец и стены его рушились! Острая память Астнага хранила многое. Он рассказывал о дворцовых залах, число которых казалось ему бесконечным. Он помнил отлогие лестницы, уходящие под облака, стройные, легкие ряды колонн, сад, вознесенный над городом, деревья, растущие на обширной террасе из кирпича, г. каменных ямах, наполненных землей. Когда они добрались туда, оказалось, что воздух гам свежий и чистый... Не то, что внизу, где и гнус всякий, и болотные туманы, и нестерпимая жара... Песок, глина да еще и смерчи, страшные крутящиеся столбы. Но что па всю жизнь поразило Астиага в царских дворцах — это огромные камепные быки с человеческими головами. Они глядели каменными глазами на солдат, когда те поднима лись ко дворцу, они разглядывали их со всех сторон так, что по спине шел холод. И когда солдаты все-таки вошли в ворота дворца, эти каменные быки — Астиаг клялся в этом — сразу шагнули вперед. Но ничто не остановило индийцев. Они разрушали, жгли, убивали! — Неужели одно индийское войско сделало Это? — Нет, ие одно индийское. С нами были и вавилоняне. Но без нас Вавилон не победил бы. И, кроме того, пошел разброд в самой Ассирии. Начали бунтовать рабы. Вышли из повиновения покоренные народы. Это помогло нам. А почему так случилось? Слабые были цари. Надо было крепче держать рабов. Не щадить. Народ должен бояться царя! «Вот как ие надо,— думал Кир, слушая Это,— потому и ты, Астиаг, сидишь в плену, что народ для тебя был прахом! И Асснрня развалилась поэтому же». О жестокости ассирийских царей Кир наслышался довольно. Даже просвещенный царь Ашшурбанипал своей рукой выкалывал пленным глаза н сам сажал людей на кол... «Нет,— думал Кир,— страхом и ненавистью не укрепишь царства. Ие о казнях надо думать, а о том, чтобы покоренному народу жилось хорошо и спокойно под твоей рукой. Вот как надо». «...Поднимается на тебя, Ниневия, рушитель-ный молот...— писал о конце города Нина древний автор,— по улицам несутся конницы, они гремят на площадях. Блеск от них, как от огня, они сверкают, как молнии. Врата речные отворяются, и рушится дворец...» Так же, упиваясь воспоминаниями о разгромах и разрушениях, рассказывал о походе в Ассирию и Астиаг. — Теперь там тишина. Песок заносит развалины. Только смерчи гуляют там, где было проклятое «логово львов». Но шумит Вавилон! Киаксара, мой отец, разрушил Ниневию. Я, Астиаг, его сын,— мне предстояло разрушить Вавилон! А ты, глупейший, бессовестнейший, разве иожешь ты сделать то, что сделал бы я? «Я сделаю то, что сделал бы ты,— думал Кир,— по не так, как сделал бы ты!» Он обдумывал поход в южное Междуречье. II готовил войска. ОКОНЧАНИЕ R СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ |
