Пионер 1968-03, страница 26

Но Грише стало скучно. Во-первых, играешь какую-то чепуху, ноты какие-то, а не песни. Во-вторых, учитель все время пристает: «Круглее пальчики!.. Не утрируй!.. Жирнее смычком!.. Повесь мизинец!..» А главное — надо все время стоять. Несчастные эти скрипачи! Вот на рояле играть — совсем другое дело: сиди себе и давай...

Гриша очень не любил стоять. Уж лучше он будет усидчивым, как требуют в обыкновенной школе, а не устойчивым, как здесь... К тому же. учитель музыки, наверно, нарочно стал разучивать с ним песенку под названием «Я на камушке сижу». Гриша так долго играл ее, что запомнил мотив на всю жизнь.

Если урок музыки проходил не очень плохо, то на обратном пути мама заходила с Гришей в кондитерскую и покупала ему трубочку с кремом. То, что по дороге домой была кондитерская, помогло Грише продержаться почти год и даже перейти в следующий музыкальный класс.

А потом он с родителями переехал в другой город. И здесь Гришу опять заставляли «вешать мизинец», «держать позицию», «делать пиччикато». Но по дороге домой тут уже не было желто-коричневой вывески кондитерской. Зато был тир. На его прилавке, словно для продажи, лежали пневматические ружья, а у задней стенки, как в кукольном театре, толпились волки, зайцы, утки, и казалось, что они сейчас заговорят и начнется представление.

Теперь уже Гриша ходил без мамы, поэтому хорошо ли, плохо ли прошел урок, но на обратном пути он обязательно заворачивал в тир. Он не стрелял, а только смотрел, как стреляли другие, как иногда после выстрела какой-нибудь зайчик с металлическим треском срывался вниз и начинал раскачиваться, будто маятник.

А однажды один мужчина сбил подряд три фигуры и потом сказал Грише:

— Что, небось, слюнки текут? Стреляй, заплачу.

— Не надо, спасибо, — сказал Гриша.

— Они центрального боя, — оказал мужчина про ружья. — Ну, бери.

— Я знаю, — ответил Гриша.

Он действительно наслышался здесь всего — и о ружьях и о том, как надо стрелять.

— Закрой оба глаза, лучше попадешь! — крикнул какой-то мальчишка.

Гриша взял ружье, приставил приклад к плечу, прижался щекой к полированному дереву, почувствовал запах нагретого металла, машинного масла... Он стал наводить так,

чтобы мушка на стволе ружья уперлась в самую середину кружка, нарисованного на утке- Никогда он не думал, что руки у него

так трясутся. По мушке видно. Он глубоко вдохнул, затаил дыхание, закрыл глаза... Щелк!

Гриша открыл глаза: утка болталась вниз головой.

— Молодец! — сказал мужчина. — Еще? Гриша кивнул. Он выстрелил еще три раза,

но промазал.

— Плохо глаза закрываешь! — сказал тот же мальчишка.

— Ничего, научишься,— сказал мужчина. — Главное в этом деле — спокойствие.

С тех пор Гриша все деньги, какие у него бывали, тратил на тир. Он давно уже перестал играть на скрипке, потому что сначала

©