Пионер 1968-03, страница 28

но, что он вынужден был, хоть ему и очень не хотелось, проверять свое решение у соседа и подгонять под его ответы. Не удивительно, что учитель сделал ему несколько замечаний и даже пригрозил совсем не взять работу.

Потом, когда учитель раздал контрольные, Гриша увидел, что у него двойка. Противная — с маленькой головкой и длинной шеей. Похожая на красного жирафа.

— Почему? — спросил Гриша.

— Потому что списал у соседа,— сказал учитель, — Прямо вместе с его ошибками.

— Я не списывал, •— сказал Гриша.

— По-моему, ты ошибаешься, — сказал учитель.

— Он не списывал, — это Витя оказал. — Я сам у него списал.

— Ты уверен? — спросил учитель.

— Уверен.

— Тогда верните, пожалуйста, работы. Я поменяю отметки. Вите Шорину — «два», а Грише...

— Он у меня не списывал! — крикнул Гриша. — Я сам...

— В общем, вы как-нибудь разберитесь, — сказал учитель, — а отметки пока останутся прежние...

Шли дни. Гриша и Витя по-прежнему проводили много времени вместе, занимались в секции и были частыми гостями в тире (он у них назывался «тир на весь мир»). И по-

Но Гриша не шел на такие решительные меры. Он действовал по методу: «не мытьем, так катаньем», — просто плохо занимался, иногда прогуливал...

В школе дела у него шли лучше, но особенно хорошо было со стрельбой. Он уже сдал норму на второй разряд, выиграл первенство школы и готовился к районным соревнованиям.

А Витя? Витя отставал от него в стрельбе все больше и больше и немного обижался. Все чаще называл он Гришу «чемпионом», значит, даже -злился.

И вот как-то сбылось Гришино желание: он упал с Витиного велосипеда и повредил руку. Собственно, сильнее он повредил ногу — на ней был синяк, огромный, как африканский материк в школьном атласе, — но руку он тоже ушиб.

— Перевяжем руку, — сказал Витя. — А ногу оставим, пускай все глядят. Ты говори всем, что рука еще хуже, поэтому и перевязал.

Гришина мама все равно велела развязать, чтобы посмотреть, но Гриша оказал, что хотя ничего не видно, зато болит так, что смычок... то есть ручку ни за что не удержать. Наверное, у него перелом... то есть вывих... то есть растяжение...

Мама долго втирала ему мазь Вишневского, потом сделала компресс, а через три дня по-

прежнему Гриша учился играть на скрипке. И страдал. А Витя не глог щидеть его страданий.

— Ну, хочешь, опять сломаю? — говорил Витя. — Скажи!

— Новую купят, — отвечал Гриша.

— Тогда потеряй! Хочешь?

— Все равно купят.

— Ну, тогда... хочешь, я тебе руку вывихну? Скажи!

— Еще чего! Придумал...

— Или палец! Хочешь?

-— Себе вывихни.

— Да не по-настоящему! Понарошке. А я буду свидетелем!

шла с Гришей к врачу, потому что нога прошла, а рука никак. Врач сделал рентген, выписал мазь и сказал: пусть Гриша приходит через день на кварц и на массаж. Хуже не будет.

Гриша с удовольствием его послушался. К врачу ходить — не на скрипке играть.

Руке, и правда, хуже не было. Даже лучше нажимала на спусковой крючок — потом, на районных соревнованиях, где Гриша занял первое место.

А Витя совсем ооиделся. Как будто Гриша виноват?

Однажды, когда они возвращались с тренировочной стрельбы, Витя сказал:

©