Пионер 1968-03, страница 56

пи казались персам прохладными. Говорили о том, что если идти все дальше и дальше, то можно совсем замерзнуть. И что там часто вьюгой поднимаются холодные белые перья и заслоняют небо — так говорили они о снеге, которого никогда не видели...

Жадно всматривались они в ясную днем и лиловую вечером даль. День идут, два идут, три... Ведь должно же наконец что-то появиться перед ними — город, гора, море. Ничего. Все та же степь, все тот же серебряный разлив ковылей.

Ночью звезды висели так низко над горизонтом, что, казалось, их можно достать рукой. Но шли вперед, а горизонт уходил все дальше и дальше, и звезды медленным, торжественным хороводом передвигались на запад, а с востока поднимались другие. Степь молчала. Днем трещали цикады, пели жаворонки. Массагеты не показывались, исчезли, растворились где-то в солнечном степном мареве. И уже начинало мерещиться, что никаких массагетов нет и не было и что степь пуста и безлюдна до самых тех северных стран, где кончается жизнь.

На восьмой день Кир остановил войско.

Как воевать с массагетами, если они налетают откуда-то из неведомых далей и потом снова исчезают без следа в Этих далях, в эт°^м шелестЬ трав и солнечном молчаний степи?

Сделали так, как советовал Крез. Войско разделилось. Слабосильные, малоприспособленные к битве воины остались на месте. А остальные, крепкие, боевые полки вместе с царем и военачальниками, отступили обратно, к Араксу. Оставшиеся недоумевали. Что задумал Кир? Почему он оставил их здесь?

Но долго раздумывать об Этом они не стали. У них было столько всякой еды и столько вина, что целое войско могло бы пировать до утра. Скоро запылали костры, потянулись вокруг запахи жареного мяса, заплескалось виноградное, с ионийских виноградников вино... *

И, словно почуяв запахи пира или услышав песни у костра, на персов налетели массагеты. Со свистом, с боевыми воплями на полудиких конях ворвались они в лагерь.

Персы пробовали сопротивляться. Но массагеты с яростью топтали их копытами коней, били, убивали. Й скоро персы все полегли у своих приготовленных для пира костров.

Массагеты ликовали. Они тут же бросились сдирать с убитых скальпы. Они делали это ловко и проворно, и каждый спешил добыть как можно больше скальпов, чтобы потом, связав их за волосы, повесить на узду своего коня. У

кого больше скальпов, тот больше убил врагов. Их вождь, царевич Спаргаписес, сын Томирис, как и всякий вождь, похвалит и поблагодарит их за храбрость и отвагу.

Труд боя всегда тяжел. Усталые, с окровавленными руками, массагеты хотели было, вскочив на коней, исчезнуть в степи. Но запах жареного мяса остановил и привлек их. С радостными криками, с возгласами ликования они окружили костры, на которых жарились туши быков и баранов. И еще выше поднялись их радостные вопли, когда они увидели бурдюки с вином.

Обтерев о траву руки, массагеты сложили свои кожаные щиты и уселись к кострам. Они резали мясо кинжалами, захватывая куски побольше. Пламя костров жарко плавилось в золотых повязках, которыми были подвязаны на голове их толстые, грубые косы...

Они хватали бурдюки и жадно пили сладкое вино. У них не было виноградников, они не знали такого вина, которое согревает тело и веселит душу. Они пели и смеялись, вино сдела⁴ ло их добрыми и беспомощными. Силой вол

шебства этого янтарного вина весь мир для них преобразился: луна смеялась на небе, огонь в кострах плясал веселую пляску, все кругом были друзья, каждый готов был клясться в дружбе каждому... Они пели, хохотали, кричали что-то друг другу. И кони откликались им из темноты веселым ржанием, будто смеялись вместе с ними.

Отведав радости виноградного сока, они не знали его коварства. Казалось, что от такого вина даже голова закружиться не может. Но голова закружилась, отнялись руки и ноги, и победители крепко уснули на залитой вином и кровью земле, потерявши силы, потерявши разум.

Вот тут и вернулся Кир со своим войском. Боя не было. Многих скифов убили, но гораздо

Массагеты сложили свои кожаные щиты, и уселись у костров.

©