Пионер 1986-11, страница 14

За год —всего за один год—в Москве на пустыре, прозванном Сукиным болотом и считавшемся непригодным для застройки, подняли, пустили, освоили тончайшее, сложнейшее производство — завод шарикоподшипников. «Шарик»—так ласково его называли.

На семнадцать месяцев раньше срока пошли поезда по магистрали, соединившей Среднюю Азию с Сибирью. Вступил в строй Турксиб.

Опытные американские инженеры высчитали, что сооружение механосборочного цеха

Сталинградского тракторного потребует ста шестидесяти трех дней, кузнечного—ста семидесяти. Механосборочный возвели за двадцать восемь, кузнечный — за сорок пять.

17 июня 1930 года, за девять дней до открытия XVI съезда партии, с конвейера сошел первый трактор. Его целовали, гладили так, что стерли краску. Пришлось красить заново. Вновь покрашенный, он был отправлен в подарок съезду.

Однако... Сталинградский тракторный, построенный по образу и подобию того самого завода Форда, кинофильм о котором Ленин смотрел в последние дни жизни, выпускал за сутки то шестнадцать машин, то тридцать, а то и... семь. Этакими темпами сто тысяч тракторов не дашь и к концу века.

И Серго едет в Сталинград.

Ветер доносит в открытое окно вагона запахи полой воды, свежей рыбы, молодой травы. Идет навстречу состав, переполненный молодостью, песнями, смехом,—рабочий поезд. Клуб. Жилкомбинат. Фабрика-кухня. Медно полыхают в лучах солнца широкие окна— здание главной конторы представляется сказочно стеклянным. Точь-в-точь, как виделось во снах. Весь завод возникает, как нечто неправдоподобно прекрасное, гармонически стройное, разумное.

Все вокруг вроде бы знакомо по другим заводам. Гул цехов. Запах гари и нефтяных масел. Рев паровозов. Перезвон автокаров. В то же время есть и нечто необычное: тракторы, тракторы, их царственный грохот.

Обходя завод с директором, главным инженером, парткомовцами, Серго любовался тем, как хорошо вписывались корпуса в высокий правый берег. Громады из бетона, стали и стекла будто кто опустил на эту пока еще, к сожалению, не родную для них почву. Да, не родную: построенный по последнему слову техники завод должен давать девяносто тракторов каждый день, а дает...

Словно в противовес Волге с белым пароходом, литейный цех ослепительно черен от кровли до цоколя. Глух и слеп от сажи. Внутри, куда пригласил Грачев, директор завода, было чему подивиться, от чего проникнуться уважением к человечеству, к самому себе.

В литейном зале все дрожит и трясется. Даже снопы света от потолочных прожекторов пропитаны пляшущими пылинками. Закопченный и обгорелый ковш остановлен против желоба печи-вагранки. Удар копья с керамическим наконечником в летку—и огненная струя грозно грохочет в ковш.

Ладонью Серго заслонил лицо от нестерпимого жара. Поднялся по витой лестнице. С площадки печи хорошо видно. Призывая к вниманию и осторожности колоколом, кран несет наполненный ковш. Ленты шести конвейеров везут набитые формовочной землей стальные ящики-опоки. Интересно! Если бы

Ф