Пионер 1986-11, страница 17
делит ход истории во второй половине века. Ни директор, ни Серго до тех пор не доживут. Но завод даст тысячи тракторов и танков. Рабочие тракторного, отражая непрерывные атаки на завод, не уйдут из цехов. Восстановят тысячу триста подбитых танков. В критический момент, когда будет решено взорвать завод и заложат взрывчатку, комиссар фронта—недавний секретарь обкома партии—доложит об этом в Москву. Москва спросит: «Рабочие будут защищать взорванный завод?» — «Нет».— «Не взрывайте». И завод выстоит до конца. Ничего этого не увидит, не узнает Серго. Но чтобы так случилось, он жил и работал. Директор пожаловался: — Невозможно, немыслимо... Серго так жалел его, так хотел видеть его не умирающим, а счастливым в кругу семьи. Будь здоров! Живи сто лет! Но ответил: — Нет у меня десяти дней.— И пошел навстречу движению конвейера от ворот, из которых выходили готовые трактора. В столовой кузнечного цеха подсел к обедавшим рабочим: — Как кормят? Крайний достал из кармана обшарпанную деревянную ложку: — Отведайте. Зина строго наказывала, чтобы не ел ничего вне дома. Да и сам лучше Зины знал: нужна диета. С его почками, вернее, с оставшейся почкой, любая случайная трапеза может стать роковой. Но со всех сторон смотрели рабочие: побрезгует Председатель ВСНХ нашей похлебкой? Не объяснишь, что он хлебал и тюремную. Принялся есть из одной тарелки с соседом, чинно, в очередь опуская ложку со своего краю, как требовали давно известные ему правила артельного харчевания. Про себя тосковал и смеялся: «От такой еды не заболею! Более, чем диетическая!» Борщ оказался, и впрямь, водой с сеном, как аттестовал напарник по тарелке. » Чтобы у народа была еда, нужны тракторы. А чтобы тракторы были, нужна еда!.. Что сказать в ответ на ожидающие взгляды рабочих? Ничего, мол, ребята, подтяните пояса потуже? Наобещать: скоро лучше будет—и уехать? Виновато развел руками: — Уел ты меня, дорогой, под дых. Но ничего обещать не могу. Будет еще труднее. Возможно, не удастся и мир сохранить. — Спасибо за правду... Не сулите златые горы... Набегут нашенские, здешние агитаторы и айда-валяй: кисельные берега, молочные реки. Плетут про дома с хрустальными стенами, а киоска путного не выстроили. Про комнаты для каждого с пылесосами, а в бараках!.. Да, нет. Вы не расстраивайтесь. Теперь живем! Тепло пришло, а раньше... Крыши текут. Утром встанешь — на полу по щиколотку воды. Пока до выхода дотяпа-ешь—мокрый, как котенок, зубы стучат. Печ ка топится, да разве весь белый свет обогреешь? Одеяло теплое одно на всю бригаду, по очереди одевались. Говорят, ничем тараканов не вывести. Врут. Наши сами разбежались... Да вы не расстраивайтесь, товарищ Серго. На пустыре город подняли—настоящий, с кирпичными домами... Раньше я ничего не умел, а теперь—пожалуйста, и за плотника, и за бетонщика, и в кузнице вот. Разве мы не понимаем? Мы ж по собственной воле. Комсомольцы. Стране надо — не вам, не мне... — И мне, и ему, и тебе, дорогой,—-поправил Серго. — И то верно! Вперед—-и никаких гвоздей! Так ведь?.. Все же Серго ушел расстроенный, недовольный и собой, и окружающим. Вечером на собрании работников завода он сказал: — Каждому из нас совершенно ясно, что та колоссальная борьба, которую мы ведем сейчас на селе, переводя старое, допотопное, раздробленное крестьянское хозяйство на социалистические рельсы, может быть закреплена и увенчана успехом только в том случае, если СТЗ будет давать... один трактор за другим. Мы этот завод строили не для того, чтобы удивить мир тем, что вот, мол, мы на пустыре, где много столетий ничего, кроме пыли, не было, воздвигли завод,— ничего подобного... Колоссальный завод, махина. Но не мы им владеем, а он нами. Мы барахтаемся беспомощно. При тех машинах, которые имеются у вас, требуется дисциплина такая же, как от красноармейца, который стоит на посту... А у вас... Но я не хочу этим сказать, что люди на заводе не годятся, что рабочие здесь плохие. Вчера ночью я стоял около двух часов у конвейера и видел рабочего, который прямо-таки горящими глазами впился в трактор, сходивший с конвейера, и с величайшим наслаждением следил за ним. Это можно было сравнить с картиной, как отец ожидает своего первенца. Жена рожает, а он в тревоге, и радуется, и отчасти боится... Вчера ночью люди, которые днем кончили работу, вышли на субботник и убирали литейную, говорят, до трех часов. В какой еще стране вы найдете, чтобы люди, которые только что кончили работу и утром должны выйти на смену, чтобы они работали еще и ночью!.. Может быть, кто-нибудь скажет, что среди одиннадцати тысяч все рабочие — энтузиасты?.. Конечно, много прощелыг, лодырей. Но если взять коллектив в целом, так это — золото. Они отдают все свои силы, хотя и жалуются, что продовольствие плохое... То, что я вижу у вас, это не темпы, а суета. Вы не знаете, что вам нужно делать, хватаетесь то за одно, то за другое, то за третье, барахтаетесь, как обезглавленная курица... Вашему' покорному слуге через каждые де Ф |
