Анатолий МАРКУША

УРОК МУЖЕСТВА

РАССКАЗ

Рисунки А. БОРИСОВА.

Уже третий день Костя злился и. чем дальше, тем больше путался в словах, и так и этак подкатываясь, приставал к деду.

— Ну я же обещал... не понимаешь? Да? А Валентина... ну-у, Валентина Андреевна и объявила! Все знают... и ребята ждут.

— Ждут! Очень интересно получается: люди меня ждут, может, оркестр музыки заказали?! А меня-то ты спросил? Я-то согласен?

— Так я же знаю, деда, ты можешь! И потом: урок мужества — воспитание патриотизма. А чья же это обязанность...

— Чего-чего? Обязанность? Красиво живем, Коська. Ты меня воспитателем назначаешь, может, еще и объяснишь с ходу, чего надо в классе рассказывать, на что, значит, нажимать особенно, а про какие военные моменты — полегче?

— Ты на войне был, деда? Был! Летал? Летал! Вот и расскажи ребятам, сколько боевых вылетов сделал, сколько самолетов сбил, каких... Как тебя тоже сбивали... Да сколько орденов заработал, сколько медалей.

— Не пойму я. Коська: ты что меня на урок арифметики зовешь? Все сколько да сколько?.. У войны другой счет был, одним сложением не обойтись...

— Вот видишь, деда, ты же все понимаешь, вот и расскажи по-правильному, как на самом деле было.

— Деда, деда... Сперва спросить надо было, а потом ребятам обещать, перед учительницей выхваляться. Или ты думаешь,мне большая радость снова про те времена вспоминать? Эх, Костя, Костя, если бы ты понять мог, чего там осталось, каких людей не вернуть...— И дед махнул рукой, показывая: разговор окончен.

В назначенное время Михаил Сергеевич Галахов, гвардии капитан запаса, вошел

в четвертый «А». Он был в штатском темно-синем костюме, в тонком белом свитере. Высокий, сухой, подтянутый. Справа, под лацканом, краснел рубиновой эмалью знак < Гвардия».

Пока Валентина Андреевна объясняла классу, какой замечательный и выдающийся человек пришел к ним в гости — летчик-истребитель, участник Великой Отечественной войны, много повидавший и переживший за свои солидные годы,— Галахов молча разглядывал ребят, и выражение лица было у него скорее растерянное, чем плакатно-мужественное, профессионально, так сказать, героическое.

Наконец учительница объявила:

А теперь, дети, давайте дружно похлопаем Михаилу Сергеевичу и будем внимательно слушать его беседу.

Ребята похлопали.

Неожиданно Галахов спросил:

— А мел у вас найдется?

Почему-то мела на месте не оказалось. И Сима Антипова — она была дежурной — побежала за мелом в учительскую, не очень-то понимая, для чего бы он понадобился летчику.

А Галахов говорил ребятам:

— Хлопали вы, пожалуй, зря. Преждевременно хлопали, ребята. Я еще не спел, не сплясал, фокусов не показывал, словом, не заслужил...

Тут вернулась Антипова с мелом. И Галахов принялся рисовать на доске самолет-истребитель. Вид сбоку. Это у него получалось очень ловко. Самолет прямо-таки летел! Галахов провел еще какие-то дополнительные линии и отметил аккуратными крестиками какие-то точки.

— Что мы тут видим?— спросил Михаил Сергеевич и сам ответил: - Мы видим схема

О