Пионер 1988-03, страница 36

«Кино, пи но и домино". Но почему же Юре порой кажется, что упоминание о брате-профессоре отцу неприятно? Чем плох отец? И разве есть у него причины считать себя плохим?

Вина папа не пьет, в должно не играет. В свободное время рисует, занимается в изостудии. Здоровый — и по врачам не ходит, и может при случае какому-нибудь хаму врезать. Смелый. Когда заболеет инкассатор, папа в нарушение правил оседлает «газик», сунет за пазуху «кольт» и сам доставит получку на свой огромный завод. Что еще? Умный, много знает. Но, как говорят какие-нибудь «интеллектуальные» дамочки, не умеет себя подать...

«То есть не умеет выпендриваться,— заметил вошедший в комнату ЮАГ.— Не употребляет, например, так много красивых иностранных слов, как Славикова мать».

«А, может, ото хорошо — выпендриваться? — возразил ему Юра.— Все сейчас чем-нибудь да выпендриваются. И высшим образованием, и поездкой за границу, и машиной, и новой «стенкой», и породистой собакой, и... Некоторые, правда, не выпендрипаются. Евгеньич, например».

«Нет. этот не в счет,— возразил ЮАГ.— Тот же Костя никогда не выпендривается. И дядя-профессор. Когда он к ним прикатил, многие даже не поверили, что он профессор. Потому что прикатил он на старой-старой «Победе». «На таких машинах теперь и простые инженера не езди ют, сказала их соседка, работник овощного прилавка, владелица новенькой «Лады».— Да и такие плохие очки профессора не носют,— добавила она.- И в таких несовременных брюках не ходют».

...И японской стереосистемой, и «ультраолимпийским» мячом, а один мальчик даже ботинками для футбола в медных блямбах. НЕТ. ПУСТЬ УЖ ЛУЧШЕ ДРИБЛИНГ ВОСПОМИНАНИЙ ИДЕТ СВОИМ ЧЕРЕДОМ.

Юра Икс, заметив невнимание гостя, замолчал и с удовольствием занялся кормлением рыб. В дверь постучали. Это оказалась Капа.

— Еще раз привет! — снова прозвучал ее удивленный и полувопросительный голосок. Мальчики, к вам можно?

Она, оказывается, тоже решила завести рыб и пришла к племяннику за консультацией. Начался длиннейший и теперь уже даже неприятный для Юры Голованова разговор. Но не заткнешь же уши!

— А как корм для мальков .ттялиуса?— спрашивала, в частности, Капа.— Еще не изобрел?..

Про «сухой корм для мальков лялиуса» Юра уже слышал из письма, которое зачитывал Терновский. Как говорится, мне бы ваши заботы... Эх, съесть бы сейчас какого-нибудь корму!

Не успел подумать, как дверь приоткрыла Ольга Николаевна и позвала всех пить чай. В этот раз Юра не отказался. Тем более что чай это было только название. Юре подали две большие котлеты с картофельным пюре и с продольной половинкой свежего, с грядки, огурца. Котлеты были только с огня - они тихо переговаривались друг с другом. Картофельное пюре добродушно молчало. Огурец же всем своим видом неожиданно дал понять: «Лето кончается— вот уже и семенные огурцы появились. Быстро время летит. Торопись, Юра, торопись».

Перешли непосредственно к чаю. Хозяйка поставила на стол небольшой блестящий прибор странной формы в центре его было углубление в виде мыльницы. Ольга Николаевна положила

туда лимон и с изящной неловкостью опустила на него решеточку, состоявшую из острых ножей. Ножи прорезали лимон, а вместе с ним и «мыльницу» — она вся была в тонких, еле заметных щелях. Лимон оказался разрезанным на множество тонюсеньких экономных долек, но не распался.

Папа из Японии привез»,— подумал Юра Голованов голосом Юры Икса. Он старался раскрутить, взметнуть в себе ненависть к этому благополуч-ненькому семейству с хорошо отлаженным чаепитием, но не вытанцовывалась что-то ненависть. А тут еще хозяйка как-то совсем уж хорошо, по-свойски на него прикрикнула:

— А тебе, правдолюб, что. особое приглашение требуется? Бери лимон, клади варенья...

Нет, это была явно хорошая женщина. И сестра ее Капа, и сын ее Юра все, все в этом доме были явно хорошие. И тогда Юра Голованов назло себе (эх, пусть мне будет хуже, раз вы здесь все такие хорошие!) незаметно сделал одну вещь. ЮАГ был сегодня какой-то неспохватливый только в самый последний момент попытался схватить он Юру за руку, да не успел...

Ольга Николаевна налила себе чаю из самовара, положила сахару и приступила к его размешиванию, но ложка прямо на глазах исчезла. Хозяйка дома ничего не говорила, медлила — долго и внимательно рассматривала-разгадывала оставшийся в ее пальцах маленький плоский кусочек металла. А Капа — та просто обомлела. Юра Голованов замер, стиснув зубы и плотно сплетя пальцы,— сам себя заковал в тесную, неудобную броню. Как он жалел о своей шутке! По Ольга Николаевна вдруг очень просто сказала:

— Сплав В.уда. Плавится при температуре горячего чая...— она вылила чай в полоскательницу, взяла другую ложку и, наклонив чашку, выкатила из нее большую металлическую каплю, похожую на ртуть.— Вот он уже и застыл. Перевернула ложку, и из нее вывалился небольшой, похожий на блесну слиточек. Он твердо стукнулся о скатерть.

Юра Икс, взяв его. переводил глаза с матери на гостя, с гостя на мать. Он ничего не понимал.

Но хозяйка и Юра Голованов, похоже было, поняли друг друга. Хорошо это было или плохо, Юра еще не знал. Ясно было одно: сейчас нужно исчезнуть. Что-то пробормотав, он подхватил портфель и быстро сбежал с террасы при общем молчании.

ОКОНЧАНИЕ В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ.