Пионер 1988-03, страница 6
ооъта •очдогсмихъ*с?утлго«1 Стркяковаго полка, хм» дгжо. дМя./т . ВОЛКО,ОГО «-«ар* «.ара,. Прало^ Голикова. Документ об утверждении Петра Исидоровича я do.-?JW<ocmu полкового комиссара. Попрощавшись с Николаем Николаевичем, мы с отцом вышли из Клуба. Уже у Кудринской площади, когда обида немножко улеглась, а любопытство по-прежнему не давало покоя, спросил: — Про Барятинского и Шамиля тоже все неправда? — Святая правда,— сказал отец. Князь и имам враги и друзья. Оба отчаянные храбрецы. Знаешь, Барятинский еще молодым офицером в атаке был ранен в плечо. Перехватил саблю в другую руку, встревожил шпорами коня: «Вперед, орлы!» ...Снились, долго снились мне отвесные скалы аула Гуниб, каменный загон для скота, из-за которого отстреливались горцы, обходная тропа на круче, «башня Шамиля» во Льгове... Видел я во сне и груду оружия. Оно поблескивало при свете факела красными искрами, как угасающий костер... В семье Льгов вспоминали счастливой порой. Росла семья. В девятьсот пятом году у Аркадия появилась сестра Наташа, через три года — Ольга. Жили небогато, но, как говорится, в любви и дружбе. Много работали, много читали. Книг в доме всегда было в достатке. Поднимался яблоневый сад, саженцы для которого любовно отобрал Аристарх Богомолов. Подрастали дети. Под деревьями стояли ульи с пчелами. Вечерами, уложив малышей, Наталья Аркадьевна помогала мужу изучать французский язык. Она владела им свободно. Иногда, вспомнив отцовское ремесло, Петр Исидорович становился за верстак. «Когда позднее мы с братом стирались восстановить в памяти что-нибудь из льговской жизни,— писала Наталья Петровна,— то ясно помнили этот верстак, домики с пчелами и еще отчетливо помнили небольшие, двигавшиеся под потолком огромного здания вагончики, и как каждый вагончик, дойдя до определенного места, опрокидывался, а внизу в этом месте росла огромная куча жома— выжатой сахарной свеклы». Осенью 1908 года Голиковы внезапно покидают Льгов. Навсегда. Оставлено обжитое уютное гнездо. Едва успели попрощаться с друзьями. Два месяца спустя в деревню Карасевку и во Льгов приходят письма. Откуда-то с Волги из поселка Вариха при нефтеперегонном заводе Сарки-сова. В конверты вложены фотографии. «На добрую память Аристарху Ивановичу Богомолову и его семье от П. Голикова». Такая же карточка льговскому учителю: «Своему другу Ф. С. Симоно ву от сбежавшего соратника П. Голикова». Рукой Натальи Аркадьевны приписано: «Не забывайте меня». На снимке Петр Исидорович сидит на стуле, он в белой косоворотке, в пиджаке. Наталью Аркадьевну фотограф поставил рядом, видимо, чтобы меньше была заметна разница в росте - мужу она по плечо. Но почему «от сбежавшего»? Что случилось? Как известно, после Декабрьского вооруженного восстания в Москве первая русская революция пошла на убыль. Усилились репрессии в охваченной крестьянскими волнениями Курской губернии. Арестован Курский комитет РСДРП. В Льгове тоже аресты. Казачья сотня разместилась в имении князя Барятинского. Вспоминает Е. И. Тихонова, член РСДРП с 1904 года: «Июль и август пролетели в скитаниях по селам. Пришло осеннее ненастье, и я в полной мере поняла, отчего «волчий билет» считают постраш-нее ссылки. Месяцами не могла видеться с товарищами, опасаясь провалить их. Часто не знала, где заночевать... На помощь пришли Голиковы. Провела я в их доме больше недели. В иные дни приходилось часами отсиживаться в чулане-столярне... Провожая меня в дорогу, Наталья Аркадьевна вручила мне свое темно-синее шерстяное платье, плюшевый жакет, теплый серый капор. Мальчуган молча наблюдал эту сцену и вдруг серьезно так заявил: «Вот вырасту, куплю тебе, тетя Дуся...» В вечерних сумерках Петр Исидорович проводил меня до станции...» Почти сразу уехали из Льгова и Голиковы. Может, кто-то подал им тревожный сигнал. В январе 1909 года Голиковы перебрались в Нижний Новгород. Петр Исидорович стал старшим контролером акцизного управления, И даже получил чин, правда, самый низший в служебной иерархии Российской империи— коллежского регистратора. Родилась младшая дочка — Катя. Гуляли с отцом ио Откосу. На Волге буксиры, тяжелые баржи, белые нарядные пароходики, которые почему-то назывались «финляндчики». Внизу, под кручей,— портовая суета. Бегут по сходням грузчики, прогибаются под ногами доски. Арбузы кидают из рук в руки. Полосатые ядра мелькают в воздухе. Вырастают на берегу зеленые пирамиды. Рядом с домом на Варварке пересыльная тюрьма. Из окон видно, как бредут серые колонны арестантов. Поблескивают штыки. — Папа, это плохие, злые люди? — спрашивает Аркадий. — Они люди. Есть плохие, есть хорошие, как всюду. Шел 1912 год. Аркадию девятый год, он выдумщик, фантазер, заводила. Благо под рукой сестренки, есть кем командовать. Сдвинуты, связаны между собой стулья. Пассажиры — Наташа, Ольга, маленькую Катю, к сожалению, еще не усадишь - заняли места. Рявкнул паровоз, застучали колеса, «дорога железная, длинная, длинная...» Куда мчит поезд? Ведомо об этом до времени лишь Аркадию. Он может доставить сестренок в долину Нила, в джунгли Амазонки или в прерии дикого Запада... Случалось остановиться в сердце О |
