Пионер 1988-03, страница 4

Тимур ГАЙДАР

ГОЛИКОВ АРКАДИЙ ИЗ АРЗАМАСА

(ДОКУМЕНТЫ, ВОСПОМИНАНИЯ, РАЗМЫШЛЕНИЯ)

Журнальный вариант Рисунки М. ПЕТРОВА.

Трофейная самоходная баржа отвалила от пристани Киева осенним вечером. Предвидя холодную ночь, пассажиры заняли место в трюме. Некоторые разместились на палубе. Постепенно разговоры стихли. Лишь тарахтел дизель и шлепала по черному железному борту волна. Переступая через поклажу и спящих, я бродил от кормы к носу и обратно.

Эй, морячок! Старшина! — окликнули с мостика.— Давай сюда.

В рубке было тепло и накурено.

В отпуск?— спросил капитан.

— Хоронить отца.

— В Черкассы?

— Нет, в Канев.

— К утру дотопаем. Опаздываешь?

Может, он прибавил обороты, или стоянки оказались короче, но каменные быки взорванного моста проглянули еще до рассвета.

«Прямой и узкий, как лезвие штыка...у- - писал о нем Аркадий Гайдар.

Теперь, лишенные железной сбруи рельсов и ферм, опоры моста брели через Днепр нестройно, как стадо. Когда баржа пересекла их створ, я попытался прикинуть, где в августе сентябре сорок первого года окопался батальон пехоты, где стояла зенитная батарея.

«Луга пехота — молчат и напряженно наблюдают за боем.

Но гора зенитчики в гневе, гора защищает мост всей мощью и силой огневого шквала...»

Попрощавшись с капитаном, я пошел к той горе, к розоватым на рассвете мазанкам Канева.

Стоял сентябрь сорок седьмого года, и я не

сказал капитану, что опоздал почти на шесть лет. + * *

...Мне кажется, что отец появился в моей жизни разом, запомнился ясно и отчетливо, от папахи до сапог, и остался в ней таким навсегда.

Высокий, сильный, добрый, улыбчивый, справедливый. смелый.

Помню— ото было в Москве, наверное, в тридцать первом году,— мы едем на извозчике. Цокают копыта, покачивается коляска... И вдруг она резко кренится, и в следующее мгновение я уже у отца в руках, он выпрыгнул, падает на спину

и все же держит меня над головой... И разлетаются, подпрыгивая на булыжниках, красные спицы рассыпавшегося колеса.

Про Аркадия Гайдара написаны книги. Много. Хорошие и мне самому что-то объяснили, рассказали, помогли на что-то взглянуть по-новому. Другие рождали желание оградить образ отца от упрощения. лакировки, от неловких домыслов, даже если авторы руководствовались самыми добрыми намерениями.

Пишу не биографию Аркадия Гайдара. И, уж конечно, не исследование его творчества. Просто хочу рассказать, каким я его видел, когда был мальчишкой, и как понимаю теперь, прожив немалую жизнь.

мни

От сахарного завода, где жили Голиковы, до Льгова восемь километров. Сначала по деревянному мосту через Сейм, потом проселком мимо башни Шамиля» к дальнему холму, на котором сверкают церковные купола древнего Льгова, когда-то— Ольгова.

Вокруг города поля, засеянные коноплей, рожью и отороченные темно-зеленой кромкой богатых лесов князя Ивана Васильевича Барятинского. Под его командованием русские войска взяли штурмом последний оплот Шамиля, аул Гупиб, и завершили долгую Кавказскую войну.

Не пленником, а уважаемым гостем привез князь в свое имение знаменитого имама. Отправляясь с ним в Петербург, приказал построить в память о том событии каменную башню. Наверное. она стоит и поныне. Во всяком случае.в пятьдесят седьмом году еще стояла...

Однажды Аркадий Гайдар и поэт Николай Асеев в Клубе писателей заспорили о ведущем из башни тайном подземном ходе. Как и Гайдар, Асеев родился во Льгове, но прожил там дольше, уехал из города уже юношей и потому к суждениям Гайдара по данному предмету отнесся скептически:

Ну что ты можешь помнить, Аркадий? Тебе сколько было?

— Мои года к подземному ходу прямого отношения не имеют. Тем более, что ход наверняка

О