Пионер 1989-01, страница 4

Ольга КУЧКИНА

Вес казалось совершенно ясным. Был. вместе со всеми — хорошо. А одному — плохо.

Но вот в редакцию пришло письмо: «Не хочу быть, как все! У меня свои голова на плечах есть! Почему, если их больше, то они и правы?»

И в самом деле, почему?

Мы любим повторять лозунг: «Один — за всех, все — за одною!». Но как-то незаметно он у нас обретал совершенно иной смысл: «Один — как все, и все — на одного!» И многие начинали жить «по принципу трамвая»: не высовываться!

И все же всегда и везде были люди, которые отвергали этот «трамвайный принцип» и... высовывались. К одному из таких людей мы и решили обратиться с нашим «почему?».

Он. вернее, она никогда не заботилась, чтобы ее мнение совпадало с мнением некоего абстрактного болынинстна. Высказывала свое. В общем, слово критику, публицисту, драматургу, обозревателю «Комсомольской правды» Ольге

КУЧКИНОЙ.

шшт взглянул окрест ме-^И ня — душа моя _СТра-€€ ЖЩ данипми человечески ^^^•ми уязвлена стала*. Радищев

«Ты повернул глаза зрачками в душу, а там повсюду пятна черноты- Шекспир.

Строго говоря, это есть два необ-ходимеиших условия жизни высоконравственного человека; умение видеть другого, особенно страдающего другого, и умение видеть себя, без прикрас..

Внимание к себе особенно свой ственно оному возрасту. Кто мы? Похожи на других - огорчаемся: хочется отличаться Отличаемся тоже нехорошо, вроде как белая ворона. Как быть? Каким бьгть?

Самим собой. Это единственно верный ответ. Он прост. Но дорога к себе, сквозь все наслоения и напластования, сквозь чужое, ложное, ненужное, быть может, самое грудное на свете

Мы говорим о личном индивидуальном.

Индивидуальное ие только объяснимо и извинимо оно неизбежно на пути самопознания, на пути строительства себя как личности Важно, чтобы вниманием к себе на чиналось, но не заканчивалось. За канчивалось состраданием к дру гим милосердием к другим, ответ ственностью перед другими. Товари щами, сестрой, матерью, обществом Как у декабристов Как у Герцена, Как у Вавилова. Как у Ленина.

Было вромя в истории Советского государства, когда говорить о личном "Я» считалось почти что неприлично, Говорили исключительно о коллективном «мы». Мы построили Днепрогэс и Магнитку, мы победили в Великой Отечественной, мы послали в космос Юрия Гагарина. Это честное «мы», справедливое и доблестное Но существовало •«мы» иное, лицемерное, за которое прятались, как за маску, за ширму. От имени «мы» говорили одно, дела-пи другое Именем народа, именем коплектива, всегда якобы правого, уничтожали - физически или морально— человека, всегда якобы виноватого. Уничтожали личность, подравнивая, выравнивая ее под общую серую массу: чтобы никто не высовывался. И постепенно пришли к тому, что один отдельный человек мало что стоит, мало за что отвечает, мало что может. Кто-то и при этих обстоятельствах выстаивал, оставаясь самим собой Кто-то ломался, гнулся, махнув рукой на все.

Не забуду, как пет восемь назад поразило рассуждение западного «советолога* русские ленивы, у них процветает пьянстао, спекуляция, воровство на работе. Выходит что

этот народ хуже других народов! Но ведь такого не может быть, чтобы один народ был хуже другого. Значит, дело не в народе, а в управлении им, в системе (теперь мы называем ее административно-командной). при которой не востребованы лучшие черть людей, а востребованы худшие, Слушать быпо больно Но -советолог» и бил по больному

Много бед принесла нашей стране сталинщина. А за нею— брежневщина. Беды эти относятся и к жизни партии, и к жизни Сово-^?ов, и к жизни комсомола, и к жизни пионерии Но нвибогьшая беда именно в нравственных потерях, в растпении людей. Сперва страх, доносы, оговоры и самооговоры на политических процессах, которые устраивал -отец родной" и -вождь ticex народов" потом равнодушие к гражданским вопросам, корысть, взяточничество, песть по отношению к начальникам, грубость и хамство - к подчиненным разгул серости и невежества, которым способствовал «любитель наград» и -первый писатель-

Есть пословица, отцы ели виноград, у детей оскомина Происходило с отцами, а отзывалось и отзывается до сих пор на детях

Поразительно, как при этом сохранилось то лучшее, что быпо в России и у других народов, что Октябрь провозгласил высшей национальной ценностью; ум и талант честь и совесть, стремление к правде и справедливости

Это поддерживалось. Но на словах. На деле на дело торжествовала двойная мораль.

Сегодня мы все вместе, снова и СМОВа обращаемся к нашвй истории и современности думая, как жить. Как жить по совести и чести всем Это но личный вопрос. Не вопрос топько нашей индивидуальной жизни. Это вопрос жизни общества.

Какими вы будете, начиная с младых ногтей, как говаривали классики, гакой будет устраиваемая нами - и вами жизнь, таким будет вновь организуемое общество

.На Пушкинской площади в Москве старушка орала на длинноволосых юнцов. Они стояли у памятника поэту, молча, улыбаясь. Они молчали, а она оралв ¹+то-то насчет их длинных волос. Минуту две, пять Милиционеры, два здоровяка рядом. ухмылялись Было похоже, что все более самовозбуждавшаяся старушка выражала и их, милиционеров. мнение

Старушку тоже можно понять. Такое было время, что она уяснипа себе: все, что не вписывается в «так положено», подлежит брани, ликвидации, выкорчевыванию. Она же не

2