онолог

РЕЦЕПТОВ

Были темы, о которых мы раньше старались не писать. Были вопросы, которые вы раньше попросту не задавали.

Сегодня вы их задаете. А мы не боимся на них отвечать. Во всяком случае, стараемся не бояться. И если вы читали последние нять номеров нашего журнала, то, наверное, заметили, что все они начинались с разговора на самые острые, самые больные, самые животрепещущие вопросы.

Тема, открывающая этот номер, никогда не была иод запретом. Наоборот, мы говорили о пей часто и взахлеб. Говорили в радостных тонах, на

-П:

бравурной ноте, с многочисленными восклицательными знаками, перемежающимися не менее многочисленными «Ура!».

Это у них, там, геноцид и национализм, расовая сегрегация и нетерпимость, ку-клукс-клан и неофашисты, а у нас — все в ажуре, у нас — дружба народов. И никаких проблем?

С этим вопросом мы и решили обратиться к человеку, который просто по своему служебному положению обязан знать ответ. Зовут его — Сергей Алексеевич БАРУЗДИН. А должность у него — главный редактор журнала, который так и называется — «Дружба народов».

^режде всего хочу сказать, что лично я в дружбу народов, безусловно, верю. Иначе... Иначе 'я бы просто не счел возможным занимать пост главного редактора такого журнала.

Но я понимаю, почему в нее трудно поверить нынешним читателям «Пионера». Еще три года назад они могли повсюду прочесть, к примеру, о нерушимом братстве армянского и азербайджанского народов. Сегодня им может показаться, что брат пошел на брата... Еще три года назад говорилось о торжестве интернационализма, расцвете и сближении всех наций и народностей... Сегодня они своими глазами могут видеть проявления неприкрытого национализма, шовинизма.

Конечно, я бы мог привести здесь тысячи примеров подлинного братства народов, подлинной дружбы, при этом вовсе не углубляясь в «преданья старины глубокой». Еще жива в наших сердцах боль, рожденная смертельными толчками в сердце многострадальной Армении. Тогда никто не думал, люди какой национальности гибнут под обломками жилых домов, школ, детских садов,— там гибли наши братья, наши сестры, наши дети. И только мы — мы все — могли им помочь, могли их спасти. Но неужели же лишь беда помогает нам вспомнить о нашей дружбе, о нашем братстве?!

Вот об этом я и хочу поговорить с вами. О том, ПОЧЕМУ же мы порой забываем о столь великих чувствах, столь великих понятиях.

Так и кажется, что сейчас мы услышим знакомый брюзжащий голос обывателя: «Вот до чего довела перестройка! Вот до чего довели гласность с демократией!»

По хронологии, на первый взгляд это действительно так: началась перестройка— обострились межнациональные конфликты. Однако хронологическая последовательность еще не причинно-следственная связь.

В общем, обратимся к истории. И вовсе не потому, что я хочу «копаться», как сетуют некоторые, в грязном белье нашего прошлого, обрушивать на ваши незащищенные умы

груду негативных фактов, просто без знания исторических корней невозможно разобраться в сегодняшних депах. Каждый чеповек родом из своего детства. Каждая страна родом из своего...

Наше общее детство — Великая Октябрьская социалистическая революция. Не будем сейчас говорить о ее значении для мира, страны, для всех народов, населяющих ее. Это общеизвестно.

Революция уничтожила эксплуататорские классы, но нации она не отменила и отменить не могла. «Тюрьмой народов» называли царскую Россию. Сам факт осуществления революции еще не превращал эту «тюрьму» в «благоухающий сад». Требовалась, уж если я выбрал такую терминологию, долгая и кропотливая работа садовника. Ленин это прекрасно понимал. Но к власти в партии и в стране пришел человек, способный быть скорее дровосеком, нежели садовником.

Казалось бы. не было ничего ппохого в том. что на бывших национальных окраинах стали строиться индустриальные гиганты. Но ведь это сопровождалось перемещением населения из одних респубпик в другие. И вот в местности, исконно заселенной людьми одной национальности, появлялись многонациональные русскоязычные города. Конфликт между городом, которому «все», и деревней, которой «ничего», в общем-то конфликт естественный и предсказуемый. Но тут он окрашивался еще и национальными красками: город-то русский, а деревня (аул. кишлак, хутор, аил и т. д.) — коренной национальности.

Надо было сразу задуматься, поискать пути решения этих проблем. Но отмахивались, радовались нашей многонациональное™, и в результате сегодня в Средней Азии, например, переизбыток рабочих рук в сепьской местности, а в Прибалтике резко обострились жилищный и продовольственный вопросы.

В те же годы, я имею в виду 20 — 30-е. началось форсированное и повсеместное внедрение русского языка. А национальные языки порой вытеснялись не только из

2