Пионер 1989-04, страница 16

этому аппарату я. Олег и Лева договорились о начале подземной экспедиции.

По этому унифицированному аппарату 36-го года мы с Левой переговаривались, когда уже началась воина. И с Олеюм, когда он в августе 41-го года вернулся с дачи из Кратово. И несколько раз с Юрой. Мы боялись потерять друг друга в вихре войны...

В зале «Автомобили» увидели мы с Викои легковые машины «ГАЗ», «ЭМ-1», грузовик «АМО» и /",аже одчу из первых отечественных малолитражек, «КИМ». Перед началом воины мой отец был заместителем директора завода, вьгпускавшего эти малолитражки. В войну завод приступил к выпуску ручных гранат. Лева в дневнике ошибается, называя моего отца директором завода — отец был заместителем.

Я постоял перед малолитражкой «КИМ» — это была часть истории нашей семьи. Часть, потому что дальше я увидел механический телевизор. Мой отец когда-то давно сделал такой по схеме из журнала «Радис-фронт»- Сейчас, на стенде стояла его копия, с вращающимся диском и экраном, размером со спичечный коробок или меньше. Я даже вспомнил, что было именно три ручки для включения и подстроек. А вот то, что имелось вмонтированное перед экраном увеличительное стекло и поэтому получалось изображение «крупное», я забыл. Вспомнил только теперь Значит, мы глядели в увеличительное стекло. Точнее, не в стекло, а в стеклышко, потому что размером оно было со стекло от карманных часов. Большего сюрприза для меня, чем встреча с этим механическим дисковым телевизором с экраном 10 х 12 миллиметров (без увеличительного стеклышка, как указывалось в приложенном к телевизору объяснении), трудно было и представить. Я еще не знал что увижу здесь шоринофон — этот небольшой деревянный музыкальный чемоданчик. И узнаю, что назван он был так по имени инженера Шорина.

Экскурсовод по экспозиции «Радиотехника» Л ил я Васильевна Турская объяснила нам, что диск, который вращался в телевизоре (диск Нипкова) имел тридцать отверстий, что соответствует современному понятию «тридцать строк». Лампа неоновая. Помещалась сзади диска. Она давала импульсы. В сочетании с вращающимся диском и составлялось в тридцать строк изображение. Было сиреневым или фиолетовым в зависимости от цвета неоновой лампы.

Я сказал Лиле Васильевне, что не могу припомнить: имелась ли какая-нибудь специальная антенна?

— Специальной антенны не было. Передача происходила в средневолновом диапазоне. Дисковый телевизор присоединялся к радиоприемнику, который обеспечивал и звук.

Лиля Васильевна подвела нас к передающей телекамере. установленной когда-то з первом советском телецентре. Большой короб с длинным медным объективом, смахивающим на окончание подзорной трубы Паганеля. В коробе неоновая лампа, усилители, трансформаторы. Сзади короба мотор с большим диском Нипкова. В общем, солидный агрегат, с помощью которого летели в эфир тридцать строк.

— Что чаще всего передавали?

— Выступления артистов, писателей. Ставили перед камерой и просто открытки, фотографии, картинки.

— Передача по радио изображения.

— Желательно, конечно, движущегося.. Вам известно, где помещался первый телецентр?

Я отрицательно покачал головой Вика тоже не представляла себе где

— Передачи производились с церковной башни. Кажется, из Спасской церкви Заиконоспасского монастыря. Расположена напротив центрального входа в ГУМ. В ней сейчас дирекция областного театра драмы.

— Мы туда сходим,— конечно, загорелся я.

— По улице 25 Октября, бывшей Никольской? — уточнила Вика.

— Да. Но церковь перекрыта домом Надо воити в арку, и ужо во дворе увидите церковь с зеленой маковкой. Двор бывшии монастырский.

— Какой номер дома?

— Не знаю. На нем надпись, что на этом месте находилось здание Славяно-Греко-Латинскои академии.

О Леве Федотове Лиля Васильевна знала читала в газетах, смотрела фильм. Ходит, оказывается, на улицу Серафимовича в гости к своим дальним родственникам. Ориентируется в наших трех дворах и представляет себе, где окна Левиной комнаты.

— Значит, телепередачи мы с Левой глядели из Спасской церкви.

— Поело двенадцати часов ночи,— уточнила Лиля Васильевна

— Помню, что поздно вечером. А почему именно после двенадцати?

— По Красной площади ходил трамваи.

— Помехи,— догадался я.

— Да. После полуночи насгупала тишина.

Kof да прощались с Лилеи Васильевной, я пойнте ресовался у нее

— Если у меня сохранились пленки для шорино-фона, можно будет попробовать их проиграть¹⁷

— Мзжно...

Папины пленки. Что на них? Я уже не помню. На них время наших телефонных аппаратов; телевизора с диском Нипкова, газиков, эмок, КИМов и ЗИСов; кинотеатра с его дансингом: веселых прыжков с па рашютом, привязанным к специальной парашютной вышке в Центральном парке культуры и отдыха, и полетов стратостатов в стратосферу; вертящихся «гигантских шагов», бамбуковых самолетов, первых «сердечных тайн»; тарахтящих по всему городу вплоть до Красной площади трамваев; Телецентра расположенного в Спасской церкви, на бывшей Никольской улице.

Да. это уже очень далеко от нас сегодняшних; от нашего времени, от телефонов, по которым мы говорим, вспоминая детство: от космических кораблей и станций; от Останкинского телецентра, из которого на всю страну был передан фильм о Леве

Акрополь на Волхонке

Левка требовал от меня — должна быть папка для рисования и одну сторону папки надо сделать плотной (взять кусок фанеры), чтобы рисовать стоя. Фанеру выпросили в мебельном магазине Так что с этим все было в порядке.

Музей изобразительных искусств на Волхонке, или, как его называл Лева, Акрополь на Волхонке. Однажды по пути к Акрополю Лева показал мне угловой дом на Ленивке, где прежде жил Тропинин. Мы всегда шли мимо этого дома Еще иногда сворачивали в Антипьевский переулок (улица маршала Шапошникова), где была церковь Антипия и где поблизости «стояли дворы» опричников. Не давал нам покоя царь опричного государства.

Леве нравился Акрополь на Волхонке. Нравились

14