Пионер 1989-06, страница 28

Он скверно выругался.—- Ну, погоди! Ты у меня попомнишь проверку! Я тебе покажу, грамотею...

Кто-то проболтался, ясно. Ваня повернулся и пошел домой.

Вечером неожиданно и властно застучали в дверь. Мать открыла и, растерявшись, попятилась. Не обтерев ног, не сняв шапок, в избу ввалились Ковшов, двое мужиков из богатеньких и, наконец, подбирая полы тяжелой шубы, через порог осторожно переступил отец Андриан, священник.

— А ну, еретик, где у тебя книги-то? — заговорил отец Андриан.

— Какие книги?— упавшим голосом спросил Ваня.

— Какие, какие! Богохульные, староверская твоя рожа! — заорал Ковшов.

— Да вот они,— пробасил один из мужиков и шагнул в угол.

Там на самодельной деревянной полочке стояли книги покойного отца Николая.

Поп подошел, брезгливо растопыренными пальцами взял одну книгу:

— Латынщина...

— Не троньте! Мне их отец Николай завещал,— рванулся Ваня, но Ковшов грубо толкнул его в бок.

— Ты что же, на меня, пастыря духовного, глас подъемлешь? Ох, не тем будь помянут покойник, мудрость-то евангельская в небрежении была. Сказано: не мечи бисер перед свиньями, да не попрут его. Грамота избранным потребна, не

хаму.— Отец Андриан покосился на книги.— Сжечь!

— Не дам!

Ваня схватил с лавки толкач.

— Ванюшка! Нас-то пожалей! — не своим голосом вскрикнула мать.

И Ване мгновенно представилось: его забрали а мать с маленькими идет вдоль какого-то чужого села, просит корку... Он оглянулся, мать стояла, вцепившись темными пальцами в край стола, испуганно и зло глядели с печки братишки. Он с отчаянием бросил на пол толкач, сел на лавку и уткнулся головой в колени.

Григорий Хвылянский третий месяц жил в доме помещика Шестоперова. Конечно, Шестоперов предпочел бы нанять в учители немца или француза, но на безрыбье и рак— рыба. А Хвылянский к тому же и дешевле. Что же до его прошлого, и чего он ради, не доучившись, из университета вышвл — до того ему, Шестоперову, и дела нет. Учитель и учитель. Хвылянский учил барчука французскому языку, географии и математике. Митенька (так звали сына Шестоперова) оказался мальчиком смышленым и к учению охочим. Много возиться с ним не приходилось. С утра отзанимавшись, Григорий Афанасьевич шел гулять. Забравшись в лес, он выбирал местечко поудобнее, ложился на спину и подолгу глядел на убегающие в небо рыжие прямые стволы сосен. Вспоминалась Москва, шумная толчея универси