Пионер 1990-02, страница 10

Поэтому смотри: третий раз но пробьешься — значит, все... Наверно, такой закон.

Но второй раз была засада. А если и сейчас?..

— Л ты плюй на все правила! На все мебиус-векторы, темпоральные кольца и меридианы. Рвись напропалую! — совершенно непонятно и сердито посоветовал Яшка.

— Знать бы, на что плевать! Я об этих векторах и так ничего не знаю! Я просто ехал, шел, бежал, вот и все...

— Значит, надо снова,— неуверенно сказал Яшка.— Ехать, идти, бежать. Только еще быстрее... прямей. Это же третий раз...

— Яш... А ты будешь со мной? Поможешь?

Неловко крутнулось в ладони. Словно крошечный Яшка-мальчик смущенно помотал косматой головой.

Я не могу... Ты сначала должен отправить

меня.

Вот так... Вот тебе и друг.

— Но ведь это же последний раз! А потом лети!

— Ну да! — капризно откликнулся Яшка.— А если с тобой что-то случится? Кто отправит меня?

— Боишься...

— Боюсь... Вдруг тебя поймают, засадят в клинику, меня отберут, выбросят... Тогда что? Опять валяться в мусоре сто лет?.. Ежики... я ведь и так сделал для тебя, что умел...

Айв самом деле! Что еще требовать с Яшки?

— Тебе ведь не выбраться нынче днем на Поле,— опять зажужжал Яшка. А для меня, для взлета, сегодня последний вечер. Завтра меридиан выйдет из совмещенных плоскостей, и это на полгода. Опять столько ждать... Я потому и рассчитал, я тороплюсь...

Возможно. Яшка хитрил. Просто хотел улететь скорее. Но Ежики уже не спорил. «Своя Дорога...— отдалось в нем.— Своя Дорога...»

— Ладно...

Днем все было, как полагается: врач, процедуры, возня с диагностическими датчиками. Завтрак и обед, безвкусные, как жеваная бумага. Доктор позволил включить экран, и Ежики включил, чтобы не вызвать подозрений. Чтобы никто не понял, что внутри у него нетерпение, как взведенная пружина. Он говорил, что чувствует себя вполне здоровым, только скучно ему. Врач советовал поскучать пару дней.

После обеда приходил Кантор. Сообщил, что послезавтра приедет тетя Аса.

— Но, Матиуш... у меня к вам просьба. Даже если вы станете жить с родствен ни ками, учиться можно все равно в лицее. При ваших способностях это наилучший вариант, подумайте, а?

Чтобы он отвязался, Ежики обещал подумать. Но думал о другом. О послезавтрашнем дне. Когда вырвется наконец из лицея и снова — на Кольцо. На Поле! Третья попытка.

Нет, он не будет спешить, кидаться очертя голову в незнакомые коридоры. Он дождется или разыщет Рэма, Лис, Филиппа. Он расспросит их. «пограничников», досконально, подробно. Он терпеливо и обдуманно будет искать нужную Дорогу." Пока есть Дорога — есть надежда...

Но прежде всего надо было отправит. Яшк.у.

Около одиннадцати вечера Ежики украдкой выглянул в прихожую. Дежурила сестра Лотта пожилая и неприступная. Ладно...

С тех пор, как живут на свете мальчишки, существует нехитрый прием: в постель — чучело, а сам — на улицу. Ежики, очень стараясь не шуметь, содрал со столика пластиковое покрытие, свернул трубу, увязал ее скрученной в жгут салфеткой. Добавил к трубе махровый халат. Очень удачно, что среди оставленного врачом лечебного имущества оказалась плоская электрогрелка с терморегулятором. Ежики поставил его на «три-дцать шесть и шесть» и сунул грелку тоже под простыню. Теперь инфракрасный шпион, если он есть, зафиксирует спокойно спящего мальчика с нормальной температурой.

Ежики выключил свет. Притих на минуту. Затем на цыпочках подошел к окну. Медицинский блок находился в новой пристройке. Окна — сплошные, овальные, выгнутые. Открывались они редко и с трудом не следовало нарушать медицинский микроклимат с его кондиционированным и стерильным воздухом. Но Ежики еще днем расшатал и ослабил упоры. Теперь надавил, и прозрачный щит нехотя отодвинулся на шарнирах.

Воздух ночного сада вошел в палату. В нем не было сейчас привычной влажной духоты. Прохладный он был, хороший. Все-таки скоро осень. Словно радуясь долгожданной свежести, особенно бойко стрекотали ночные кузнечики.

Палата была на втором этаже. Ладно, не привыкать. Главное, сгруппироваться правильно... Легкая пижамная курточка вздулась, как парашют...

Ежики с полминуты посидел в траве на четвереньках, потер отбитые пятки, послушал: нет ли там, наверху, тревоги? И, пригибаясь, пошел в парковую глубину.

Впрочем, прятаться было не от кого, да и темнота стояла полная. Мощные стволы, кусты и пространство между ними — все черное. И трава. И небо... Хотя нет— небо черное, но не совсем. Потому что еще чернее листья дубов и платанов над головой. А сквозь них бьют колючими лучами звезды. Те, к которым так хочется Яшке.

Ежики взял ь кулак монетку и кристалл.

— Ну, вот, Яшка, скоро...

Тот пожужжал щокочуще и неразборчиво. Потом спросил:

— Из окна, что ли, прыгал?

— Ага...

— А как обратно попадешь?

Ох, Ежики об этом и не подами л!

А. пусть! Пойду мимо сестры.

— Крик будет...

— Пусть кричит. Все равно я здесь последние дни... Это ты постарался, Яш, спасибо.

— Ежики...

— Что?

Ты не обижайся... что я улетаю...

Ежики теперь и не обижался. Было только грустно. И беспокойно за Яшку: как он там полетит в громадном пустом мраке?.. Но главный страх — вдруг ничего не выйдет?

— Лишь бы получилось...

Ты уж постарайся,— виновато попросил Яшка.

— Ладно... Яш, а когда ты столкнешься и вспыхнешь... ты ведь сделаешься совсем другой. И. наверно, все забудешь, что было на Земле.

— Я уж думал... Нет, не забуду. Ни за что...

Ежики вышел к мраморному мальчику со змеем

(тот еле различимо выступал из темноты). Где-то неподалеку валялась метровая доска от разломанной скамейки. Ежики нашел ее на ощупь. На

8