Пионер 1990-01, страница 29

А Ежики растерянно мигал.

Яшка проговорил снисходительно:

Ты спрашиваешь: какая звезда? Объясняю: еще не вспыхнувшая... Теперь у меня в голове все разложено по полочкам, я знаю смысл.

- Какой... смысл?— почему-то испугался Ежики.

Слушай. Из меня растили модель Мироздания. Так? Гак... Но целой Вселенной я стать не могу, ведь я только модель...

Ежики вспомнил метровый галеон в желтом окне.

—...Ну да, кивнул Яшка.— Как модель кораблики не может стать кораблем... Но все равно она немножко корабль... А я... Во мне ведь есть что-то космическое. И одним атомом Вселенной — одной звездой — я сделаться могу! Ведь во мне звездное вещество...

— Ну... а как ты ею сделаешься? Звездой-то...— робко сказал Ежики,

Я должен вспыхнуть!.. А ты мне поможешь.

— Ну уж дудки! Ежики решил, что спятивший Яшка хочет окунуться в какую-то горючку, а потом чтобы его зажигалкой! Причем он забыл в этот миг. что настоящий-то Яшка— кристалл, а не мальчик.

Яшка-Лотик на краю кадки вдруг опрокинулся, привалился к пальме (она, впрочем, не шелохнулась), задрал коленки и начал хохотать. Звонко так! Будто правдашний мальчишка:

Да ты что придумал! Это же совсем не так! Ой. не могу!..

—...Это что у тебя за веселье?! — За дверью послышались шаги. Яшка прыгнул с кадки, стремительно уменьшился, кинулся к Ежики под простыню, юркнул в кулак. Повозился там и пропал, видимо, забрался внутрь кристалла.

Сестра Клара с фонариком возникла на пороге.

— Ты что. экран включал?

— А?

— Мне показалось, что у тебя экран работает. Или есть кто-то...

— Кто?

— Вот я и спрашиваю...

Яшка тихо хихикал в кулаке.

— Я спал,- вполне натурально соврал Ежики.— А вы мне про экран... Я не знаю даже, где его тут включают...

Извини, Мати. Наверно, я сама задремала... Бывает же...

Она тихо притворила дверь.

Яшка-мальчик всплыл над кроватью и повис у потолка, будто подвешенный за лямку. Несмотря на нелепость позы, он сказал очень веско:

Я все науки перетряхнул в информатории. Все узнал и рассчитал. Звезды часто зажигаются от столкновения. Летят в пространстве два камешка или две песчинки, и, если скорость световая, и если они сталкиваются — трах! — масса возрастает ужасно бесконечно и вспыхивает.

Ежики и сам слышал про такое. Но...

— А как встретишь-то? И как наберешь скорость?

Наберу,— сказал Яшка, покачивая босыми ступнями (к одной прилипло семечко клена).- Ты поможешь.

— Как?!

Да тише ты... Слушай и молчи. Ты сам себя не знаешь. А я чувствую ты сможешь, ты же койво... Ты мне дай только первый толчок. Запусти из чего-нибудь или подбрось. И толкай взглядом! Предстань, будто магнитным лучом гонишь меня

вперед, вперед, все выше!.. Это для начала, первые секунды. А дальше я полечу сам...

— А энергия?

— В Космосе знаешь сколько энергии! Главное, настроиться на нужную волну...

Ежики поверил. И в то, что Яшка взлетит, и в то, что настроится на нужную волну и наберет скорость. Но грустно стало. И страшно за Яшку.

— Там пустота... А если ты миллиард лет будешь лететь и не встретишь никакой песчинки? И не вспыхнешь?

Когда-нибудь все равно встречу. Хоть в бесконечности...

— А если... когда вспыхнешь... Ты не боишься? Яшка сверху упал на постель. Ежики пискнул и зажмурился, ожидая удара. Но даже простыня не шелохнулась, Яшка— настоящий, с репьем в кудлатой голове, однако совершенно невесомый — сел на край кровати. Зябко взял себя за плечи.

— Страшно маленько... А все равно. Раз я могу стать звездой, я должен. Иначе я зачем на свете? Валяться в чужих карманах?

Ежики тихо сказал:

— Не н чужих, а в моем...

Яшка быстро оглянулся на него через плечо. Отвернулся опять. И ответил так же тихо:

— Я ведь все равно не могу быть твоим йхоло. Я живой...

— Разве я говорил, что йхоло? Я думал... что друг...

— А друзей в клетках не держат...

Что тут можно было возразить?

А Яшка, не оборачиваясь, проговорил:

— И дружба ведь не бывает вечная...

— Почему?

— Ну... ты вырастешь...

— А потом умру,— подсказал Ежики. Ему было не страшно, только горько.

— Я не про то... Но люди, они ведь часто забывают. Я куда-нибудь завалюсь опять... Или ты вдруг потеряешь свою силу, когда взрослый станешь. А кроме тебя, никто меня в полет не отправит.

Ежики сказал медленно и твердо.

— Ну, хорошо. Но сначала ты поможешь мне.

— Как?

— Слушай.

— Ты не говори. Ты просто думай. Только отчетливыми словами.

Но оказалось, что отчетливых слов нет. Не находятся. И фразы все перепутались, и мысли. И было гораздо проще и легче разреветься в подушку, чем начать рассказ о кронверке и о засаде. Потому что чувство загнанности, тревога, тоска по маме все время были рядом. Они лишь чуть-чуть забылись во время Яшкиного звездного рассказа А теперь...

И это второй раз сегодня! Сперва перед Кантором, а сейчас при Яшке. Вот тебе и воины-итты...

Яшка тронул его за плечо (надо же! Невесомый, а чувствуется).

— Ежики... ты вот что... Сунь меня иод подушку вместе с монеткой. И думай про что хочешь. Я попробую сам разобраться.

Он пропал. Сидел рядом и нет. Лишь опять шевельнулось в кулаке. Ежики послушно затолкал кристалл и монетку под подушку. Вдавился в нее щекой. И стал думать про все, что недавно было. Вспоминать. Снова загудели коридоры кронверка,

29