Пионер 1990-02, страница 11

шел в траве и несколько кирпичей — из них были сделаны раньше опоры скамейки.

Минут десять он возился, подкладывая кирпичи под середину доски и под один конец: высчитывал угол, чтобы после удара Яшка взлетел точно по вертикали. В зенит...

— Ну все, Яш... Попробуем?

Пробовать нельзя, надо сразу. Если я упаду, ты не найдешь меня в траве.

Да, это правильно. Надо изо всех сил... С замиранием в груди Ежики сказал:

— Тогда готовься. Давай не будем прощаться долго.

— Не будем... Я тебя не забуду, пускай хоть как вспыхну...

— Счастливой Дороги, Яшка.

На секунду он прижал кристалл к щеке. И положил на конец доски. На самый краешек. Подождал, чтобы от сердца отступила обморочная пустота. Сжал в кулаке монетку, вскрикнул и грянул пяткой сверху вниз по доске! По другому торчащему концу! И — то ли показалось, то ли в самом деле— мигнувшей чертой ушла вверх белая

искра. Отражеш1е звезд в кристалле! И Ежики догнал летящего Яшку глазами, подтолкнул его — взглядом, мыслью, желанием: скорее, скорее! Мчись!

Мало того, он сам помчался следом, выбросив перед собой магнитный луч. И гнал, гнал Яшку этим лучом в раскинувшийся черно-звездный мир. Воздух шумел, обтягивая на нем пижаму. Л потом и воздуха не стало, просто звенящая пустота. Выплыл из-за горизонта громадный ноздреватый шар Луны и быстро остался внизу. Сдвигали свои контуры, перемещались созвездия... И наконец искрящийся граненый камешек ушел далеко вперед, затерялся в звездной пыли... И Ежики упал обратно в траву...

Нет, в самом деле упал. Будто и правда вернулся из Космоса. Посидел, трогая ушибленную о доску пятку. Он при ударе отбил ее гораздо сильнее, чем при прыжке из окна.

Надо было вставать. Идти. Но страдальчески не хотелось в палату. В эти белые стены, где в каждом углу чудится подозрительный зрачок ненавистного Кантора... Хотя и ненависти сейчас не было.

9