Пионер 1990-09, страница 7
ГЛАВА ПЕРВАЯ (начало), в которой автор пишет три первых фразы Как известно, самое трудное: написать первую фразу. Поэтому на всякий случай я заготовил три начала. Первое было такое. Роберт Луис Стивенсон принадлежит к тем писателям, о которых слышали все, читали ** — немногие и почти никто ничего не знает. Это начало было неплохое, но нескромное: получалось, что никто, мол, не знает, а я знаю. Имелось в запасе второе начало для повести. Оно звучало так. Ричард Олдингтон свою замечательную книгу о Стивенсоне назвал «Портрет бунтаря». Прочитайте ее, в ней — вся жизнь великого писателя. Мы же расскажем о сравнительно небольшом, хотя и очень важном, отрезке его жизни — о последних годах на острове Самоа. Это ни в коей мере не жизнеописание, скорее легенда. Туситала, или Сочинитель Историй (так называли Роберта Луиса Стивенсона туземцы), станет главным героем нашего повествования. Впрочем, если быть до конца точным, главным героем станет дом Тусита-лы. Может ли дом быть героем? По-моему, вполне... Если, конечно, дом живой... Это начало было куда скромней. Но в нем явно сквозило нечто извинительно-объясняющее. Может, и стоило бы что-то объяснить в этой повести, но не с первых же страниц! Зачем объяснения по поводу того, чего нет? Время объяснений пока не наступило. И, наконец, у моего рассказа было третье начало. Безусловно, самое замечательное, ибо принад- * Журнальный вариант. " Под словом «читали-> я не имею в виду, разумеется. «Остров сокровищ». -Черную стрелу» и балладу «'Вересковый мед». Собрание сочинений Роберта Луиса Стивенсона на русском языке составляет 6 (!!!) объемистых томов, в которых и проза, и поэзия, и публицистика. « лежит не мне, а моему герою. Если автор возымел наглость взять прототипом главного героя историческое лицо,- тут уж никак не обойтись без эпиграфа. Пусть эпиграф и будет началом. «Какие трагедии непонимания и несовершенства разыгрываются в мире людей: здесь властвуют возведенная в систему несправедливость, трусливое насилие, предательские злодеяния и нестерпимая слабость. Человек обречен на поражение своих попыток быть нравственным, и все же попытки эти продолжаются, трогая нас своей неутомимостью... Пусть для веры нашей будет довольно, если мы понимаем, что все живое стонет в смертной своей бренности, стойко, неотступно борется — не может же все это быть напрасно. 1НЯ8 год». Эти слова Стивенсона лучшее начало. И хватит для первой главы. А все, что мы в ней не объяснили, объясним позже. Пока же начало у повести есть и можно переходить к делу. ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой появляются Джон Сильвер, Туситала и другие, не менее действующие лица Он почувствовал: кто-то очень настырный и злой выкручивает его легкие, выдавливает из них кровь и когда она уже хлынула горлом и зеленый самоанский день мгновенно канул в темно+у — оттуда, из темноты, вышел одноногий человек, одетый в просторный красный плащ. .«Это ты, Джон Сильвер? - испуганно спросил Туситала.— Ты пришел за мной?» А вокруг уже суетились люди: кто-то укрывал его пледом, кто-то мчался за лекарствами... В углу комнаты стоял высокий, широкоплечий самоанец, на его щеке красовался длинный ножевой шрам. Но Туситала не видел всего этого. У него перед глазами колыхалось красное марево— красный ллаш Джона Сильвера, и, значит, снова предстоял 5 |
