Пионер 1990-12, страница 42

у него бабушка доктор педагогических наук и, казалось, могла бы...

Петр густо покраснел.

— А зачем Трофименко в будущее?— искренне удивилась физкультурница.— И так у него родители из-за границы не вылезают и уж чего, конечно, только не привозят...

Петр покраснел еще больше: он вспомнил, что именно из-за привезенного родителями видеомагнитофона не успел убрать улику. Если бы успел, все так и осталось бы в тайне и Изобретателю не пришлось, спасая положение, приглашать в будущее весь педагогический коллектив.

— Галина Сергеевна, вам не стыдно?— тихо спросила Вера Владимировна, но ее перебила Аркадия Львовна.

— Вот Марину Букину надо взять,— сказала она.— У нее все благополучно, и успеваемость, и родители оба зубные врачи.

— Если я ретроград,— вдруг выкрикнул Петр Ильич,— то знайте: никогда ваше кривлянье и дрыганье, которое называется преподаванием физкультуры, не заменит высокого и чистого...

Наступила тишина. В брелоке что-то щелкнуло.

— Пленка кончилась,— догадался Костя, и в тот же момент, словно он специально дожидался, на пороге лаборантской появился Изобретатель и рукой вытер пот со лба.

— Вот и все,— объявил он со счастливой улыбкой,— если хотите, мы можем сейчас, без них...

Он посмотрел на часы, и лицо его стало огорченным.

— Нет, через три минуты уже перемена, а потом подряд несколько уроков надо провести. Так что отправляемся в шесть часов, как мы решили там, в учительской, и не на десять—двадцать лет вперед, а сразу на век, на два, чтобы нагляднее ощутить перемены.

— Лаэрт Анатольевич,— непривычно тихо начал Петр,— там у вас пленка кончилась, а про меня они говорили...

Изобретатель не отвел взгляда.

— Да. действительно пленка кончилась,— ответил он,— а я в пылу разговора как-то этого и не заметил и не перевернул микрокассету... Но ты не обращай внимания на то, что говорили отдельные члены нашего педагогического коллектива. Люди бывают разные, среди учителей— тоже, да ты и сам это уже, конечно, знаешь. РТо жалко, что ты не можешь услышать, что про тебя говорила Верочка... то есть Вера Владимировна, да и сам Степан Алексеевич одобрил, как ты диплодока выгонял...

Петр просветлел. А Косте Костикову давно уже не давала покоя одна мысль:

Лаэрт Анатольевич, но это что же получается? Они ведь хотят набрать в будущем разных вещей и привезти в наше время. А вдруг там, чего доброго, и в самом деле уже все бесплатно, и наберут! Это и будет тот самый поворот в ходе истории...

Изобретатель весело хмыкнул.

— Не будет поворота! И вот почему: у моей машины есть одна особенность. Ты помнишь, что Златко и Бренк носили свой блок хронопореноса постоянно с собой, и это позволяло им свободно перемещаться в пространстве. А .моя машина остается на одном месте, она переносит людей только сквозь время. Так вот, возможность передвижения в этом случае невелика. По сути, мы все время будем на одном месте, ограниченном радиусом в семь-восемь метров. Если кто-нибудь попы

тается отойти в сторону, будущее само вытолкнет его на прежнее место, так что вряд ли они смогут походить там по магазинам. Будут стоять и смотреть по сторонам, только и всего!

— Лаэрт Анатольевич,— застенчиво спросил Петр,— а мы можем отправиться в то время, где живут Златко и Бренк? Сможем их повидать?

Изобретатель задумался, потом честно ответил:

— Все-таки, чего кривить, моя машина не очень еще совершенна. А тут нужна особая точность. Я попробую настроиться на шестидесятые годы XXIII века, но ваших ребят нужно ведь искать еще и в пространстве...

Петр и Костя уныло переглянулись, и тут же зазвенел звонок.

Ну, до вечера, сказал Изобретатель и положил ключи с магнитофоном в карман.— В той части разговора, которую я не записал, постепенно пришли к решению, что отправимся ровно в шесть... Да не огорчайтесь вы! Чего только не бывает на свете! Может, найдем и Златко с Бренном. Не в этот раз, так в другой.

5. Третье путешествие во времени

В пять часов вечера Петр пошел к Александре Михайловне на кухню, где она готовила великолепный праздничный ужин.

— Бабушка, а у тебя пельмени в морозилке есть? - спросил он.— Мне бы пачки три-четыре...

— Нет сейчас нигде пельменей! — ответила Александра Михайловна.— Их, должно быть, тоже теперь на экспорт отправляют, за валюту, куда-нибудь в Сенегал или в Новую Каледонию!

Бабушка замолчала, внимательно посмотрела на Петра и все поняла.

— Постой, значит, сегодня вы собираетесь...

Петр кивнул.

— Ты только родителям ничего пока не говори, ладно? Они только утром приехали, от самой Африки летели, устали. Пусть пока отдохнут. А к ужину я должен вернуться.

— Постой, постой,— сказала Апександра Михайловна и стала складывать в пакет только что испеченные пирожки.— Пельменей нет, так вот это им от меня передай, если встретишь. И привет, конечно.— Голос ее дрогнул.— Такие славные ребята! Ну. ни пуха вам ни пера! Да и Лаэрта вашего тоже угости, я как-то его теперь зауважала. Подожди, я тебя поцелую!

Бабушка обняла внука, всхлипнула и, помедлив, подтолкнула его к двери.

У Петра защемило сердце: все-таки он отправлялся неизвестно куда и — кто знает — ТАМ могло произойти всякое. Взяв пакет и не оглядываясь, он шагнул за порог. Во дворе его уже должен был ждать Костя. Петр нашел его на лавочке у подъезда. Костя был сосредоточен, собран, но видно было, что он тоже взволнован и напряжен. Завидев Петра, он сразу же встал.

— Когда чего-нибудь сильно ждешь, время почти не движется! — сказал Костя нетерпеливо.— И чего это они решили отправиться только в шесть!

— Не могут же они так сразу все бросить и отправиться в будущее,— рассудительно заметил Петр.— Надо и тетради проверить, и дома по хозяйству чего-нибудь. Учителя — они тоже люди, и я им многое прощаю... А я так прямо еле вытерпел. Говорю с родителями про Африку, а сам все на часы смотрю!

39