Техника - молодёжи 1938-08-09, страница 79

тельных опытов. Тупое и косное. российское самодержавие не нашло ничего лучшего, как издать полицейский приказ, воспрещающий заниматься этими опытами:

«„.в предупреждение пожарных случаев или несчастных приключений, могущих произойти от новоизобретенных воздушных шаров, наполненных горючим воздухом или жаровнями со всякими горючими составами, приказано, чтобы никто не дерзал пускать на воздух таких шаров под страхом уплаты пени в 25 руб. в Приказ общественного призрения и взыскания возможных убытков...»

Более ,того, в 1783 г. для демонстрирования своих опытов в Россию хотел приехать известный воздухоплаватель Бланшар, но ему было отказано по следующим мотивам:

«...ибо здесь отнюдь не занимаются сею и другою подобной аэроманией, да и всякие опыты оной, яко бесплод-I ные и ненужные, у нас совершенно затруднены?.

Найденная в 1908 г. старинная рукопись А. Сулакадзева под названием «О воздушном летании в России с 906 лета по Рождеству Христову» рассказывает, в частности, о двух изобретателях начала XVIII в.:

«1792 года в селе Ключе, недалеко от Ряжска, кузнец, Черпак-Гроза называвшийся, сделал крылья из проволоки, надевая их, как рукава, на вострых концах надеты были перья самые мягкие, как пух из ястребков и рыболовов, и по приличию на ноги тоже как хвост, а на голову, как шапка с длинными мягкими перьями; летал так мало дело не высоко не низко, устал и'спустился на кровлю церкви, но поп крылья сжег, а его едва ие проклял».

Вторая попытка «воздушного летания» относится к этому же времени.

В рукописи об этом сказано так:

«В 1731 году в Рязани при воеводе подьячий Нерехтец Крякутной Фурвин сделал как мяч большой, налил дымом поганым и вонючим, от него сделал петлю и сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, и после ударила его о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался тако жив. Его выгнали из города,

В первой половине XIX в. во французской палате депутатов обсуждался вопрос: следует ли дать разрешение на постройку первой железной дороги? Очень многие депутаты, разделяя скептический взгляд одного из министров, заявляли:

«Это будет только игрушка, годная самое большое на то, чтобы забавлять парижан».

Камилл Фламмарион, знаменитый астроном и физик, рассказывает про такой случай:

«Однажды я присутствовал на заседании Парижской академии наук. Это было в тот знаменательный день, когда физик ДюМусель демонстрировал перед ученым собранием фонограф Эдисона-После предварительного объяснения, едва только заговорил аппарат, вдруг вскакивает один из академиков, уже пожилой человек, насквозь проникнутый духом классического мира, и, полный благородного негодования против наглости новатора, бросается на представителя Эдисона, хватает его за горло и кричит: «Вы —негодяй! Что же, вы думаете, что мы позволим себя одурачить чревовещателю?!»

Это был именно господин Буйльо. Так обстояло дело. 11 марта 1878 г., но, что еще комичнее, шесть месяцев спустя, 30 сентября, в одном из следующих заседаний академии, после самого тщательного испытания аппарата, Буйльо счел своим долгом произнести речь, в которой заявил, что,,по его глубочайшему убеждению, почтенное собрание имеет дело с искусным чревовещателем, так как «невозможно допустить, чтобы дрянной металл был в состоянии передать благород-ный звук человеческого голоса».

77

элемента. После опубликования своих классических работ Гальвани в награду получает от ученых современников звание «лягушачьего танцмейстера».

В середине XVIII в. нормандец СолоМон де Ко приехал в Париж и предъявил кардиналу Мазарини сочинение, в котором доказывал, что с помощью пара он может привести в движение телеги и корабли. Кардинал оставил его проект без внимания, а когда нормандец стал надоедать ему объяснениями и подробностями своего изобретения, Мазарини бросил его в сумасшедший дом, в котором через четыре года несчастный изобретатель действительно сошел с ума.

В конце XVIII в. сообщения об аэростатах Монгольфье проникли в Россию и вызвали . здесь волну воздухоплава-

мендовал в качестве предохранительной меры «постройку с обеих сторон железнодорожного полотна высоких заборов, чтобы вид поездов не пугал мирное население».

В 1801 г. изобретатель первого парохода Роберт Фуль-тон просил помощи у Наполеона- Тот отказал ему, заявив, что «его проект есть химера».

Еще глупее встретил проект первой железной дороги Николаевский министр финансов граф Канкрин. Он долго и упрямо доказывал, что «железная дорога из Петербурга в Москву не нужна, ибо она только усилит у людей склонность бесцельно переезжать с места на место».

В 1806 г. во Франции один ученый муж по имени Мерсье опубликовал сочинение, в котором заявил, что никогда не согласится с тем, будто Земля вращается вокруг оси, «подобно каплуну на вертеле».

В Баварии, когда обсуждался вопрос о первой железной дороге, был запрошен на этот счет Медицинский факультет Мюнхенского университета. Факультет прислал в ответ солидное ученое коммюнике, в котором указывал, что «допущение железнодорожного сообщения чревато самыми вредными, последствиями для народного здравия. Непомерно быстрое движение вагонов (15 км в час), без сомнения, будет иметь результатом сотрясение мозга у пассажиров, обмороки ,и другие нервные расстройства даже у тех, кто явится только зрителями движения поездов». Поэтому факультет настоятельно реко-

[, В 1750 г. Английское Пролевское общество |<ло громким хохотом доклад ¹¹ Вениамина Франклина о его «наблюдениях, впоследствии Д приведших к изобретению |громоотвода. Общество отка-