Техника - молодёжи 1938-10, страница 11

Полковник Л. Б АРАТОВ

Дело было осенью 191.9 г., на Украине. 12-я армия красных отходила на север, упорно отбиваясь от наседавших полчищ белогвардейцев и петлюровцев, захвативших Киев.

Глубоко в тылу у противника остались части 12-й армии: три стрелковые дивизии и конная бригада Котовского, окруженные с севера армией Деникина и бандами Махно, а с запада — петлюровцами.

Штаб 42-й армии находился в то время в небольшом городке Новозыбкове. О судьбе оставшихся дивизий ничего не было известно. Всякая связь с ними была прервана.

В то время я был порученцем при радиодивизионе армии. Мне приходилось почти все время разъезжать по частям, где стояли наши радиостанции. Вернувшись после одной из таких ' отлучек в Новозыбков, я почувствовал в этот раз атмосферу какой-то особенной озабоченности и тревоги. Начальник связи армии вызвал меня к себе. Я почти не узнал его. Еще нв оправившийся от перенесенного тифа, он сидел бледный и изнеможенный. Устало поздоровавшись, он подвел меня к большой карте на стене.

— О Южной группе, — начал он, — до сих пор ничего неизвестно. Это и понятно. Ведь если она не уничтожена и наши дивизии пытаются с боем прорваться к северу, то все же их отделяют от нас еще сотни верст. Чтобы помочь им, мы должны точно знать маршрут их движения и тогда встречным ударом с севера уже уверенно пробивать кольцо вражеского окружения. Но для этого с ними нужна связь, связь немедленная, через головы противника. Эту связь нам могут дать только наши радисты. Положение таково, что судьба десятков тысяч бойцов зависит от работы наших связистов. Революционный военный совет армии приказал добиться этой, связи во что бы то ни стало,—взволнованно заключил он.

300 км отделяли нас от Южной группы. В тогдашних условиях это представляло огромные трудности для налаживания связи. Было решено, что в тот же день я отправлюсь в Овруч, где находился? штаб

44-й дивизии, занимавшей самый южный участок 12-й армии. Оттуда через полевую радиостанцию надо было попытаться установить связь с 45-й дивизией Южной группы. Наши радиостанции при хороших условиях могли перекрывать расстояние до 150—175 км. Для армейской радиосети это была вполне достаточная дальность действия, так как дивизии редко отрывались от армии далее чем на 40—50 км. Здесь же расстояние было значительно больше, и это весьма усложняло задачу. Чтобы увеличить приемную способность радиостанции в Овруче, мне поручено было отвезти туда единственный имевшийся в дивизионе трехламповый французский усилитель.

В ту же ночь с первым уходящим на фронт эшелоном я выехал в Овруч.

Добрался я до штаба 44-й дивизии на другой день. Солнце садилось, наступал прохладный осенний вечер. Не заходя в штаб, я сразу направился к видневшейся вдали высокой мачте радиостанции. Вскоре на зеленом лугу за огородами показались ее белые палатки. Издали я услышал шум мотора: передавали радиограмму. У палатки меня встретил начальник радиостанции Илыокевич. Несмотря на свои молодые годы и веселый нрав, он был серьезен и озабочен. Я вкратце рассказал ему положение дел.

— Главная беда, — ответил он,—что нас только трое: я, радист Орел щ электромеханик Шатохин; остальные тяжело больны.

Мы направились в палатку радиостанции. У аппаратной двуколки при свете керосинового фонаря сидел с наушниками маленький, щуплый радиотелеграфист со столь несозвучной его наружности фамилией Орел. Электромеханик Шатохин, высокий крепкий блондин, самый молодой из всех, возился около мотора. Он обернулся, молча поздоровался и сказал:

— Двенадцать ампер добились, — и широко улыбнулся.

Орел, не отрываясь от приема, замахал руками: «тише! тише!>

В этот же вечер установили к приемнику усилитель. Маленький Орел был при-

Рисунки С. ЗЕЛИХМАНА

ятио поражен: ему еще не доводилось работать с ламповым усилителем такой мощности. Теперь многие радиостанции были ясно слышны непосредственно от наушников, положенных на столик телеграфиста.

Радиостанция была готова к ответ ственной работе. Слабая передача 45-й дивизии возмещалась теперь усиленным приемом нашей радиостанции, а ее бый прием — максимальной отдачей на шего передатчика.

45-я дивизия имела свой позывной нал — 7РД. Теперь этот сигнал в эфире был сигналом спасения для бойцов отре занной от нас Южной группы.

Мы решили вызывать 7РД днем , через , а в ночное время, когда намного повышается (для длинноволновых радиостанций), — через каждые четверть часа.

Незаметно подошла полночь — время, когда все радиостанции на всех фронтах перестраивают свои приемники на волну далекой Москвы, проверяют часы, принимают сводки и информации — всем!

С нетерпением ждали мы передачи — нас особенно интересовало, как теперь, при усилителе, будет слышна Москва. Орел внимательно подстраивал приемник; в эти моменты этот молодой энтузиаст радио забывал все на свете.

Но вот из наушников на всю палатку раздался низкий бас мощной Ходынской радиостанции. Как всегда, Москва работала быстро. Недаром за сводку садились обычно лучшие радисты. Орел записывал и одновременно громко переводил на слова знаки передачи. Я невольно залюбовался его мастерством. Годы войны вырабатывали из молодежи замечательных радиослухачей. Одним из таких был Орел.

Сводка окончена, Илыокевич сменяет уставшего Орла, который передает сводку посыльному штаба и сам отправляется спать.

— Мотор! — крикнул вдруг Илыокевич, и прикорнувший было Шатохин вскочил и привычйо, с первого же рывка запустил мотор передатчика. После продолжитель-

9