Техника - молодёжи 1942-03-04, страница 37

навстречу немцам, перехватить нх и сильно потрепать.

В связи с этим эпизодом уместно вспомнить о том, какую большую услугу англичанам оказали русские моряки. В начале войны у острова Оденсхольм, при входе в Финский залив, затонул, наткнувшись на русскую мину, германский крейсер «Магдебург». Спустившийся для осмотра подорванного корабля русский водолаз нашел там секретный германский ра-диокод. Находка эта принесла громадную пользу как русскому, так и, в особенности, английскому флоту. В бою у Доггер-Банки англичане потопили немецкий крейсер «Блюхер» и сильно повредили другой — «Зейдлиц»; на последнем вспыхнул сильный пожар, и 165 человек его команды погибли от взрыва.

В этом бою на крейсер «Лайон», как на флагманский корабль, был направлен сосредоточенный огонь почти всей германской эскадры; он получил наибольшее число попаданий. Адмирал Битти перенес свой флаг на другой корабль. Несмотря на полученные серьезные повреждения, «Лай-он» все же своими собственными силами дошел до берегов Англии.

Офицеры крейсера показали снаряды и отдельные осколки, которые попали в корабль,—все было сохранено и служило теперь украшением кают-компании, хак память об этом бое.

Переход через Северное море мы совершили на одном из самых быстроходных кораблей английского флота — «Биркенхей-де», делавшем до 27 узлов. Этот крейсер строился на верфях Англии для греческого флота, но ввиду войны был реквизирован и украсил собой . могучую эскадру Битти.

В три часа дня без всяких свистков и гу яков коейсео тронулся в путь, оставляя за собой раскиданную на рейде громаду боевых кораблей.

Крейсер миновал исполинский мост, соединяющий берега Шотландии с островом Люст-Эйланд. Остались позади и бесчисленные караваны тральщиков, которые все время очищали фарватер от мин, разбрасываемых немецкими миноносцами. «Бир-кенхейд» вышел в открытое море, развив скорость хода до наивысшего предела.

Море было, как зеркало. Это было самое спокойное плавание из всех моих странствований по белу свету.

Уже стемнело, когда после обеда в кают-компании и традиционного тоста за счастливое путешествие я вышел на палубу. Полная луна освещала тихую рябь воды. Сзади кормы от страшной силы бешено вращающихся винтов кипел и бурлил длинный хвост вспененных валов; мириады брызг сверкали в лунном свете. Я долго не уходил с кормы, любуясь чарующей картиной ночного моря.

Рано утром следующего дня вдали уже показалась чернеющая скалистая гряда с заснеженными верхушками гор. Они четко iсрисовывались на фоне красного зарева восходящего солнца. Это была Норвегия.

От командира корабля я узнал, что при быстроходности крейсера атаки подводной лодки для него не представляют особой угрозы. Однако около порта Берген мы должны были сойти с крейсера. Для этого ход его должен быть значительно замедлен. И этот момент сулит более всего опасности: тогда крейсер легко торпедировать. Несмотря на то, что мы плыли уже по водам нейтрального государства — Норвегии, такое нападение было вполне возможным. Немцы не считались ни с какими международными соглашениями: было уже несколько случаев потопления ими судов в территориальных водах государств, не участвовавших в войне.

Вскоре к крейсеру присоединился вышедший нам навстречу норвежский миноносец. Он пошел параллельно «Биркенхей-ду», охраняя нас от атак германских подводных лодок. Потом показался паровой катер. Мы перешли на него на ходу крей

38

сера, который, не теряя буквально ни одной секунды, направил свой путь обратно к берегам Англии.

Около двух часов занял наш переезд по фиорду от моря до Бергена. Мы плыли по узкому извилистому заливу, глубоко вдающемуся в материк. Крутые скалы обрамляли его берега. Это был один из самых красивых уголков, которые мне когда-либо пришлось посетить. Шхеры Бергена превосходят по своей красоте и живописности знаменитые ландшафты Швейцарских Альп, куда так стремились туристы со всех концов Европы и Америки.

Паровой катер быстро нес. пас к гавани. Вот показались две круглые старые башни, построенные, вероятно, в средние века. Они украшали вход в гавань.

На пристани нас ожидало несколько человек. Между ними находились вызванные по телеграфу и проживавшие в Бергене английский и русский консулы. Здесь разыгрался эпизод, резко запечатлевшийся в моей памяти. Выйдя из катера, адмирал Русин поздоровался с английским консулом. В крайне ласковых выражениях он поблагодарил англичанина за все его хлопоты и заботы при отправке на родину русских солдат-инвалидов (в это время происходил взаимный обмен инвалидов, бывших в плену). Но русскому консулу адмирал Русин руки не подал и объявил ему, что тот смещается со своей должности за безобразное и преступное отношение к тем обязанностям, которые он должен был бы выполнять как представитель русского государства.

Этот эпизод показывал, что на соответствующий выбор консулов в царской России не обращалось должного внимания; зачастую их обязанности исполняли даже не русские подданные, а местные жители из числа купцов или торговцев, ничем не связанные с тем государством, которому они должны были служить...

С пристани мы направились в одну из ближайших гостиниц. Берген представлял собой довольно обширный городок с населением около 70 тысяч человек. Часть его лежит в котловине на берегу фиорда, а часть —на высотах, расположенных амфитеатром. Красивый вид открылся нам вечером, когда мы смотрели на огни домов и улиц, мерцавших кругом на высоких горах. Вдоль порта лежала Ганзейская улица. Ее название напомнило нам историю города и давно прошедшие времена, когда Ганзейский союз немецких купцов-разбойников проводил вооруженный грабеж всех скандинавских государств, именуя это «торговлей». Но мужественный и стойкий норвежский народ отстоял свою самостоятельность. Мы осматривали длинный ряд магазинов, торговавших рыбой, которая являлась здесь главным предметом вывоза.

Был рождественский сочельник. Во многих домах виднелись разукрашенные елки. Детвора справляла свой праздник; на площади Бергена, по норвежскому обычаю, была воздвигнута громадная елка, украшенная десятками электрических лампочек.

Как хотелось в этот день быть дома, в кругу своих родных и близких! А до Петрограда была еще целая неделя пути, так как прямое пароходное сообщение от Стокгольма до Гельсингфорса тогда было прекращено в связи с тем, что немцы расставили в Балтийском море и у входа в Финский залив минные заграждения.

На другой день утром мы выехали на поезде дальше. Картины пути из Бергена в норвежскую столицу Христианию (современное Осло) были также живописны. Железная дорога пролегала недалеко от знаменитого Эйдфиорда — высокие скалистые горы и часто встречающиеся горные озера, в неподвижной глади которых отражается вся окружающая их величественная природа: бурные речки, журчащие водопады, красивые долины...

Наконец у подножья холмов на берегу глубоко вдающегося в материк залива показался большой город Христиания. В нем

было тогда около 200 тысяч жителей. Во время стоянки поезда мы успели осмотреть его главные достопримечательности: Стортинг-дворец, где заседает сейм-палата депутатов; здание университета с памятниками Ибсену и Бьернсону, всемирно известным норвежским литераторам, произведения которых пользовались в то время громкой известностью. В магазинах наше внимание привлекли красивые национальные костюмы, а также изумительные по изяществу отделки вещицы, вырезанные из дерева. Нам показали, например, две ложки, связанные между собой деревянной цепью; отдельные звенья ее искусно изготовлялись норвежскими кустарями без всякой склепки; вся цепь получалась каким-то образом из одного куска дерева. Эту вещь обыкновенно приносили в дар молодоженам в день свадьбы —как символ, что они связаны на всю жизнь; по обычаю страны, в первый день новобрачные обязаны были есть суп из таких связанных цепью ложек. Узы брака!

Через час езды мы попали уже из одной столицы в другую. Это был главный город Швеции — Стокгольм. Он лежит на берегу глубокого залива Балтийского моря, в месте соединения его с огромным озером Мелар, длиной в 130 километров. Изрезанные берега моря, многочисленные острова, скалы и утесы делают Стокгольм одним из самых живописных европейских городов. Из его достопримечательностей мы успели осмотреть лишь здания королевского дворца с красивой балюстрадой, театры, биржу и главную площадь с ее

Как ножом, резнула меня на улицах Стокгольма частая русская речь. Масса русских молодых людей из состоятельных классов наполняла этот город. То были «сиятельные дезертиры».

Вспомнился мне при этом эпизод из русской военной истории. С лишком сто лет тому назад, в 1809 году, в окрестностях Стокгольма, около Гриссельгама, также слышалась русская речь. Но то была речь солдат и офицеров русских войск под командой генерала Кульнева, перешедших по льду через Ботнический залив и с боями продвигавшихся к Стокгольму. Это было в те несчастные для Швеции годы, когда она принадлежала Финляндии и была втянута последней в авантюрную войну с Россией.

Наконец мы доехали до Хапаранды — пункта на границе Швеции и России. После долгих мытарств по осмотру багажа мы перешли пешком в Торнео, на русскую территорию, так как соединительной железнодорожной ветки еще не было.

По мере приближения к дому нетерпение возрастало. Вот мы миновали Улеа-борг, через сутки были в Гельсингфорсе, потом остался позади и Выборг. Наконец мы переехали через границу около Бело-острова. Показалось море огоньков нашей родной и прекрасной северной сто-

Петроград. На углах улиц горели костры, около которых грелись случайные прохожие.

Вот уже Литейный мост, вот уже Ки-рочная улица. Как медленно я двигаюсь! Считаю каждую секунду. Мороз невыносимо щиплет уши, нос, щеки. Как я соскучился по домашнему очагу! С самого начала войны, в течение полутора лет я находился в непрерывных переездах, в непрестанных поисках оружия. Я чувствовал некоторую усталость. Но нельзя было поддаваться слабости. Как мало еще сделано, как много еще надо работать, чтобы дать русской армии все необходимое вооружение!

Переезжаем Суворовский проспект. Еще пемного —и я буду у себя. Вот наконец дом, где я живу. Я уже на лестнице, взбегаю быстрыми шагами и нетерпеливо нажимаю у дверей кнопку звонка.-