Техника - молодёжи 1945-12, страница 23

a km a em ич Секи

На уqho

Зинаида ВОБЫРЬ

Занятия кончились, но сильный дождь задержал студентов. Разговор зашел о фантастике, научной и ненаучной, о необычайных приключениях.

Тогда встал человек, появления которого в лаборатории никто не заметил, — высокий, преждевременно поседевший человек с живыми серыми глазами,-—и сказал:

— Я хочу рассказать вам страшную историю. Необычайное приключение выпало на долю мне самому; если я и сед, то только благодаря пережитому мною.

В комнате стало совсем тихо; молодежь притаила дыхание, и он начал.

Я тогда только что окончил фельдшерскую школу и был полон самых широких планов; но все они были нарушены с первых же шагов. Поезд, в котором я ехал к месту работы, потерпел крушение, немного не дойдя до нужной мне станции. Жертв не было. Меня слегка оглушило, но я очень скоро пришел в себя и, узнав, что станция моего назначения находится в нескольких километрах, решил добраться до нее пешком.

Летний вечер был прекрасным. Я бодро шагал со своим чемоданчиком по тропинке, рядом с полотном; неожиданная катастрофа и счастливо избегнутая опасность возбудили меня. В боевом настроении я достиг первых домов города и, стукнув в чье-то окно, спросил о дороге в местный горсовет.

— Третья улица направо, дом с длинным забором, — ответили мне.

Я зашагал дальше. Отсчитав, как мне показалось, третью улицу, я свернул направо и сейчас же увидел длинный зеленый забор. Немалых трудов мне стоило разыскать калитку; помню, я удивился, что на ней нет никаких вывесок и надписей. За калиткой оказался большой двор, за ним—красивый белый дом. Я постучался и прислушался; наконец за дверью раздались шаги.

Дверь открылась. На пороге стоял человек высокого роста, худой, как Дон-Кихот, с острыми чертами бледного лица, с яркими черными глазами.

— Что вам угодно?

Голос у него был низкий и приятный. ¹

Конечно, я сразу же понял, что ошибся: этот дом не мог быть горсоветом, поэтому я сказал:

— Простите, здесь недоразумение. Мне нужно в горсовет, — и я расска-. зал ему о своем приключении.

Человек склонил голову набок и усмехнулся.

— В горсовете сейчас никого нет,— мягко произнес он. — Уже поздно. Оставайтесь-ка ночевать у меня.

Я поблагодарил и остался.

За ужином новый знакомый сказал мне:

— Я неспроста пригласил вас к себе. Я ищу помощника. Может быть, работа, которая вам предстояла, оказалась бы интересной, но та, которую предлагаю вам я, в тысячу раз интереснее. Разрешите представиться: профессор Бороздин.

Я кивнул, и он продолжал:

— Сделаем вот что: сейчас я покажу вам кое-что из своих работ, и вы решите, как поступить. Попробуем?

Имя профессора Бороздина было мне не знакомо, о его работах я не имел ни малейшего представления, но, знакомясь с его лабораторией, я не рисковал ничем. Поэтому после ужина мы облачились в белые халаты, и профессор повел меня по коридору в глубь здания. Коридор оказался очень длинным; я никак не мог бы предположить этого, глядя на дом снаружи. В конце коридора была дверь с закрашенными белой масляной краской стеклами; отворив ее, Профессор ввел меня в лабораторию.

Я нарочно даю вам такие точные описания, чтобы вы сами судили о том, как хорошо я помню! все со мною- случившееся, и не считали дальнейшего вздорным вымыслом.

Лаборатория была обыкновенной. Такие же термостаты, такие же приборы Рингер-Локка, такие же клетки с белыми мышами и морскими свинками,³ как и в сотнях других лабораторий. В одном углу была еще одна небольшая дверь. Профессор подошел к ней и быстро запер двумя поворотами ключа. Вслед затем, пристально глядя на меня, может быть, слишком поспешно, слишком громким голосом он стал объяснять мои предполагаемые обязан-

Рисунки И. СМОЛЬЯНИНОВА

ности, и я, подумав, согласился, решив, что потом договорюсь об этом с горсоветом.

Свою работу я начал на следующий же день. Обязанности мои были нехитрыми: составлять растворы по рецептам, следить за показаниями не всегда знакомых мне приборов, регулировать струю физиологического раствора, заменяющего кровь в отрезанных ушах, хвостах или лапках собак и кроликов. Все утро я помнил, что нужно бы пойти в горсовет, но за день как-то забыл об этом. На другой день, на третий — тоже: я начинал работу с твердым намерением после полудня пойти по своим делам, но потом все вылетало у меня из головы.

Встревожась, я сказал об этом своему хозяину. Он поглядел на меня, склонив, по своей привычке, голову набок, и произнес: «Хорошо, я это улажу» И — странное дело! — я больше не вспоминал о горсовете и чувствовал себя в лаборатории так, словно это было для меня единственное подходящее место в мире.

После этого разговора, во время наблюдения за одним из самопишущих приборов, я ощутил легкое мгновенное головокружение, словно пол всколыхнулся у меня под ногами. Я схватился за край стола, чтобы не упасть, и, обернувшись, увидел позади себя профессора

— Что с вами? — спросил он, сдвинув брови.

— У меня голова закружилась,— виновато ответил я, — не знаю, почему

Он подошел, потрогал мой лоб, пощупал пульс, оттянул нижнее веко и пробормотал, покачав головой: «Неважно, неважно».

■— А что такое? — обеспокоился я

— Небольшое малокровие. Вот я вам предпишу режим...

Я исполнял все его предписания аккуратно, но на пятый день внезапно опять почувствовал колыхание пола под ногами и, качнувшись в сторону, наткнулся прямо на профессора. Это повторялось и дальше, и каждый раз Бороздин оказывался поблизости, словно наблюдая за мною. Через некоторое время я удивился, почему такое совпадение не показалось мне сразу подозрительным; но потом я понял, что уди-