Техника - молодёжи 1948-10, страница 33

Голос его .потонул © реве пронесшейся над головой, эскадрильи -гидросамолетов. Сайда подняла голову.

— Туман... Не найдут. — И, «взглянув на экран, добавила: — Я боюсь, что и мы не успеем...

— Должны! — стиснул зубы Гаса-нов. — Понимаешь, Сайда? Должны! — Он побежал к командной будке.

Наступил вечер. По белой блестящей поверхности острова скользили тени людей и машин.

То здесь, то там появлялась высокая фигура Гасанова. Он был весь в движении. Словно подчеркивая напряженность обстановки, метались по воде лучи прожекторов, освещая то в одном, то в другом месте пловучие стальные конструкции, задыхающиеся насосы. Гасанов боится взглянуть на стрелки часов. Сколько еще у него осталось глотков воздуха? Боли до утра подводный дом не будет поднят, то...

'Метнулся вверх прожектор. Осветил трубу с изогнувшимся шлангом, похожим на вопросительный знак. Труба наклонилась и с плеском упала в воду.

— Опять! — в отчаянии крикнул Га-санов и побежал вниз, прыгая через несколько ступенек по лестнице, ведущей из командной будки.

Наклонившись иад бортом пловучего острова стояли два старых мастера.

— Как и тогда, вниз пошел, — покачал головой Пахомов. — Не выдерживает труба. Ломается.

— ^fA может быть, ей поплавок .дать? Легче будет, — заметил Керимов. — Надо поговорить с Ибрагимом Аббасовичем.

— Конечно, попробовать можно.

Искали способы облегчения нагрузки

на трубу. Наконец получилось.

Но этого оказалось мало. Встала новая трудность: слишком долго откачивалась вода из буровой. Тогда Нури предложил опустить вторую трубу. Трудно было, но сделали. Работа пошла быстрее.

Светало. Розовым- стал туман. Он казался вязким, как трясина, будто завязли в нем и корабли и самолеты. Даже рев торпедных катеров становился глухим, как в вате.

Самолеты один за другим возвращались на аэродромы. Подплывали к берегу торпедные катеры.

На буксире «Калтыша» у видеотелефона стоял Агаев.

— Ничего не нашли. Туман, — услышал он голос начальника 'Аэроклуба. — Локаторы не могут обнаружить пластмассовую дастерну.

— Туман-. Ничего не заметили.,— докладывал человек в морской форме.

Туман, как дымовая завеса, окутал весь Каспий.

В ЦИСТЕРНЕ

Васильев очнулся от неумолчного грохота, как будто тысячи тонн скрежещущей стали рушились на него откуда-то сверху. Бму кажется, что вновь он испытывает свой тяжелый танк, законченный в последний год войны. Так же гремят гусеницы. Мечется, танк по оврагам, ломает деревья... Грохот, лязг железа, душно...

Но что с ним было сегодня? Он помнит, как Синицкий потерял сознание. Помнит, как нех-ватало воздуха. Но что было потом?

Васильев .напрягает всю свою волю, и постепенно выплывают из (глубины памяти отдельные картины.

Вот он сидит в кресле... Синицкий склонился рядом-..

Луч фонарика скользит по столу. Он освещает тонкую прозрачную вазу и в ней веточку винограда, застывшую на

Васильев чувствовал, как его подбрасывает то вверх, то вниз. Значит, цистерна на поверхности. На волнах. Он не поверил этому счастью...

Резкий толчок. Падение. Шар взметнуло на гребень волны... Васильев упал.

Скользя на четвереньках по гладким стенкам, Васильев пытался добраться до люка. Балласт, закрепленный на дне шара, не мог противостоять тяжести тела инженера, и шар сваливался набок, чтобы снова при первом ударе волны вернуться в прежнее положение-

Васильев опять карабкался вверх. Если он не откроет люк, то погибнет вместе с Синицким, как мышь в банке.

Он ощупывал стенки руками. Где же тут был люк? Кажется, здесь... Опять бросок... Васильев не мог удержаться и снова соскользнул вниз. Наконец он уцепился за кольцо крепления фонаря и попытался изнутри повернуть крышку люка. Это оказалось невозможным. Крышка не сдвигалась. Видимо, завернуть было легче, а сейчас нехватает сил... Может быть, от ударов волн она заклинилась наглухо? У него даже нет надежной точки опоры — шар бросает из стороны в сторону.

Несколько раз Васильеву удавалось упереться руками в крышку. Тогда он наклонялся всем телом влево и рывками пытался сдвинуть ее с места. Но напрасно: шар снова падал куда-то вниз. Тело становилось легким., почти невесомым', как будто бы растворялось в пустом пространстве шара. Руки беспомощно скользили по стенкам — опоры нет, опять нужно «карабкаться к люку. Наконец инженеру удалось надежно упереться в дно люка... Но все было напрасным-. Крышка не поддавалась.

Холодный пот выступил у него яа лбу. Неужели все кончено? Зачем он тогда пытался вырваться из подводного дома? Не вое ли равно, где задохнуться: под водой или здесь, на поверхности? Он терял сознание. В ушах оглушительно звенело. Вспомнилась старая сказка о царевиче в бочке. Тот поднатужился плечом и вышел на свободу... Стенки из пластмассы, крепкой, как сталь, — не деревянная клепка. Они не могут лопнуть, как в сказке.

Нет, нет, он будет жить, пока мыслит, пока не погасла в нем воля- к жизни! И он найдет выход! Мысль инженера работала с предельной ясностью.

•Прежде всего — свет.

Васильев опять карабкался вверх.

Если он не откроет люк, то погиб• нет вместе с Синицким.

— я боюсь, что и мы не успеем...

стекле. В ярком свете фонарика она кажется золотистой, как будто в ней застыли частицы солнечных лучей... Там, наверху, солнце, ветер, горы. Он помнит их: такого же цвета, как эта сиренево-си-няя дымка на ветке винограда... Нет, еще ничего не кончено!

Он найдет способ. Он тоже спасется в цистерне. Надо только замкнуть ток в рубильнике... Но как это сделать?

«Что же было дальше?» вспоминает Васильев. Вот он перелистывает тетрадь, словно стараясь в ней найти выход. На сглаза попадается эскиз сигнальной лампы, с колпаком из толстого стекла. Он находился снаружи шара... Стой! Как же к, ней «дут провода от аккумулятора? Ну конечно, через герметически изолированные втулки. Вот оно, решение вопроса! Он бежит в торпедное отделение... Мечется тонкий луч фонарика... Да, да, он помнит, там было еще тяжелее дышать... Вылетает шар с тетрадью. Может быть, выпустить еще цистерны с записками)?

Синицкий тяжело упал на стол, теряя сознание. Больше медлить нельзя.

Васильев тащит с собой Сииицкого... Нет, его нельзя отправить в шаре. Он задохнется. Наверху, наверное, уже никого нет. Некому открыть люк. Но как же его спасти?

Снова проблеск сознания. Вот он, решающий момент! Сжатый воздух выталкивает воду из торпедного отделения... Он открывает тяжелую герметическую дверь, вползает в это отделение, с большим трудом устанавливает шар. Разбивает рубиновый колпак фонаря и через проходные втулки соединяет провода с рубильником-. Он тащит Синиц-кого. Берет с собой аппарат Сайды, фляжку с водой, .кусочек провода, для того чтобы им замкнуть два контакта. Залезает в шар. Он вспоминает, что его фонарик остался висеть на стене.

Дальше он опять ничего не помнит... Наверное, замкнул контакты, впустил воду в торпедное отделение, и...

Васильев привстал на колени и начал ощупывать стену. Холодная, скользкая. Он провел широко расставленными руками по ее поверхности и убедился, что стена закругляется. Значит, он находится в шаре... Вот внизу аппарат Сайды, а рядом Синицкий.

Жив ли он, этот юноша, готовый вместе с капитаном подводного дома разделить его судьбу? Васильев обнял Си-ницкого и прислушался к биению его сердца. Да, он жив!